тативных занятиях, и вся квартира в нашем с Гришей распоряжении. Я откинула одеяло и потянулась так, что икру свело. Тихо ойкнув, я растёрла ногу и встала с постели. За окном щебетали утренние майские птицы. Пахло свежескошенной под домом травой.
Судя по прекратившемуся звону керамики, Гриша всё расставил и ждал меня. Мы встретились в коридоре, он вытирал руки полотенцем, стоя в одних шортах и с голым торсом. Гриша чмокнул меня в сухие губы.
– Иди умойся сначала, вонючка.
Я шлёпнула его по упругой заднице, проходя в ванную. Ощущение бодрости медленно будоражило тело, но круги под глазами говорили о недосыпе. Ополоснув лицо ледяной водой, я хоть немного стала похожа на живого человека. Щёки нарумянились, а в глазах появились искры.
Гриша всегда был готов к завтраку первым. Главное правило – приступать к еде, когда все проснулись. Я оставила попытки узнать о корнях этих правил только когда он сказал, что так делал его отец.
– Заберёшь Алису?
– Если и заберу, то опоздаю. Мне нужно в сервис. – Тараторил Гриша, быстро закидывая еду в рот. Иногда кажется, что он вообще не жуёт, и еда просто попадает из его рта сразу к пояснице и ниже. – Могу оставить машину, сам возьму такси.
– Давай так. Во сколько дома будешь? Хочу на вечер роллы.
– Роллы? Уверена? Я планировал копчёную крицу взять.
– Может, и то и, то?
– Не треснет? – спросил Гриша, улыбнувшись так, что с его губ чуть не капнул жидкий яичный желток. Он всегда желтки оставлял недожаренными, а потом макал в них хлеб.
Я взяла крошку от съеденного тоста и запустила прямо в это нахальное лицо.
– Дома буду к четырём. Может, чуть позже. Смотря, что успели сделать в сервисе за пятницу и субботу.
Гриша помыл посуду. Я поблагодарила его за завтрак и расчесалась, завязав тугой хвост. Краситься не стала, всё равно из машины выходить не придётся, и Алису подведут прямо к пассажирской двери от крыльца школы.
– Вот ключи. Неплохо бы заправиться.
– Ладно. Тогда я побежала, а то не успею.
Я чмокнула Гришу в гладко выбритую щёку, до сих пор пахнущую лосьоном, и вышла на улицу. Тёплый ветер щекотал голые ноги, чуть выше колена закрытые лёгким платьем. Машину Гриша вчера поставил в другом дворе, и пришлось пройти чуть больше, чем хотелось бы.
На заправку не поехала, решила сделать это после того, как заберу Алису. Удивительно, но пробок ещё нет, хотя в это время обычно дороги похожи на металлическую змею, растянувшуюся по асфальтовой траншее. Я совсем чуть-чуть не успела проскочить и встала на самом долгом светофоре по пути к школе Алисы. Ни справа, ни слева машин не было, только прохожие перебегали дорогу с каждой стороны. Я посмотрела на красные цифры обратного отсчёта. Ещё сто двадцать секунд. Они пролетели слишком быстро, и когда зелёный загорелся, сзади громко загудела машина…
От бетонного пола веяло холодом и сыростью даже сквозь спальные мешки. Я огляделась, ощутив сильно ноющую боль в шее. Уже третью неделю хожу словно в гипсе, с трудом поворачивая голову. Алиса тихо сопела у меня под боком, закрывшись в мешке на молнию, оставив только маленькую щёлочку для свежего воздуха.
Торговый центр, в котором мы ночевали, был полон голых манекенов, но именно это, как я решила, и должно нас спасти от мародёров. Не знаю наверняка, есть ли они в этих землях, но рисковать не стала. Я загородила нас забором из пластмассовых безликих людей и уложила Алису за кассовой стойкой. Сама устроилась под шторами примерочной.
Тихо, стараясь не разбудить дочь, проверила запасы. Вчера вечером мы слишком устали, чтобы проводить ревизию оставшегося провианта и рухнули без ног спать. Так, несколько энергетических батончиков, две полные полуторалитровые бутылки воды и две таких же, но пустых. Надо бы наполнить. Ещё… эм… тринадцать пакетиков с сухой лапшой без приправ. Придётся обшарить весь торговый центр и особенно первый этаж, где обычно находились огромные продуктовые отделы.
Я поднялась, свернув в рулон спальный мешок и уложив его в рюкзак, от которого на плечах уже ороговели мозоли. Колени хрустнули, когда я выпрямилась, и меня чуть покосило. Мы не голодали, но я чувствовала, как из нас медленно уходят силы. Я достала карту. До места, о котором говорили ещё на прошлой базе, оставалось около четырёхсот километров, и нам до сих пор не попалась ни одна машина с ключами или заправленная хотя бы на четверть. Либо одно, либо другое, и никогда одновременно. Я провела пальцем по сухой мятой бумаге старой карты, словно это приближало нас хотя бы на километр к точке. Она будто мифическая. Короткую радиопередачу мы словили ещё два месяца назад. Возможно, это место уже перестало существовать, или изначально являлось ловушкой. Но мы двигаемся именно к ней, тратя последние силы.
Глаза смыкались. Я не выспалась, но спать дольше шести часов просто опасно. Я медленно раздвинула ограждение из манекенов и прислушалась.
Ничего.
Вообще. Я так соскучилась по звукам птиц, по грохоту трамваев, колёсам машин, разговорам людей по телефону. Этот шум пропал внезапно,