ркими голубыми глазами. В свои двадцать восемь вечно жизнерадостная, всегда в поиске, и выбирает мужчин совершенно её недостойных.
– Знаешь же, что в августе в отпуска уходят только начальники и топ-работники. Кто-то же должен работать в конце концов, – отшучиваюсь я, и Светка смеётся шутке.
– Котова и Коробчук! – делает нам замечание Марианна Святославовна, заместитель главного бухгалтера. – Вы не держите материал перед глазами. Не видите взаимосвязи в отчете. Хватит болтать и принимайтесь за работу!
Ещё минут пять Марианна Святославовна высказывает своё недовольство отсутствием продуктивности в течение месяца, размахивая круглыми очками, как дирижёр палочкой.
Кажется, это она не видит главного: начало ноября, уставшие сотрудники, вечер пятницы, ливень за окном офиса на Арбате. В ноябре не хочется ни отчётов, ни расчёта выплат. Хочется горячего шоколада, а лучше – крепкого глинтвейна.
– Мужика бы ей, – шепчет мне Светка, и тихо хихикает в кулак.
– Света, стыдно! – упрекаю коллегу я.
– Стыдно просиживать лучшие годы в офисе. Уйдут ведь без возврату, года пригодные к разврату, – томно цитирует она Сотникову.
Марианна Святославовна продолжает вещать о цифрах, пока я понуро смотрю в календарь. Сто сорок семь дней до операции моего сына. Сто сорок семь дней, за которые на зарплату младшего бухгалтера – считай обычного стажёра на испытательном сроке, не собрать подобную сумму. Тем временем Марианна Святославовна убирает очки в чехол и обречённо вздыхает:
– Кто отнесёт отчёты Борису Борисовичу?
В кабинете стоит тишина, никто не хочет провести ещё час вечера пятницы в обществе строгого Мистера Бюджета – так мы величали начальника между собой. Поднимаю дрожащую руку, принимая решение. Нам с главбухом есть о чём поговорить.
– Похвально, Алёна Сергеевна. Все свободны. Хороших выходных.
Стулья скрипят по начищенному линолеуму бухгалтерского кабинета, сотрудники тянутся к выходу.
– Пятница! Пора выпить, закусить и повеселиться! – в предвкушении потирает руки Гоша. – вечный холостяк, весельчак и кутила. – Барышня Светлана, барышня Алёна, не желаете ли присоединиться к нам с коллегами и направиться в бар?
– С тобой, Георгий, хоть на край света, – радостно щебечет Коробчук.
– После встречи с Елизаровым, мне нужно домой. Муж будет ждать.
– Беги-беги, корми своего ненаглядного, – с упрёком хмыкает Светка.
Я укоризненно смотрю на её удаляющуюся фигуру. Знаю же, как она не любит Валеру, постоянно твердит мне о разводе и том, что в мои двадцать шесть я угробила свою жизнь. Только кому я нужна с больным сыном на руках? А Валерка какой-никакой отец. И Павлик его обожает.
Невидящим взглядом смотрю на бумаги в руках, на автомате направляясь в кабинет главного бухгалтера. Берусь за ручку двери: последний рывок, который я всё ещё не могу сделать, по нескольким причинам.
Самая раздражающая – это моё собственное ухудшающееся состояние. И дело, как ни прискорбно было осознавать в банальном, низменном, необходимом, старом как мир акте. Вернее, в его отсутствии. Секса в последние годы у меня почти не было ни с кем, кроме самой себя, с тех пор как родился Павел. Муж прикасался ко мне только по праздникам: «Да, Алёна, выключи свет, Алёна. Ты уже всё, Алёна? Ничего, кончишь в следующий раз, Алёна», – мысленно застонала я, вспоминая редкие и скучные ночи, без ласк, в объятиях человека, которого я по молодости выбрала себе в спутники жизни, но прогадала.
Валера перестал быть пылким любовником, как только родился наш сын. Я перестала интересовать его как женщина. Муж нуждался во мне только как в человеке, который выслушает его проблемы, подаст банку холодного пива с рыбой после рабочего дня, постирает и погладит вещи на работу, а затем тихо уйдёт в другую комнату, не мешая ему отдыхать возле телевизора.
И вот, я почти каждую ночь оставалась одна, чаще в комнате сына. Без перспектив на личную жизнь, и возможности снять напряжение. Собственные пальцы, и даже тайком купленный и спрятанный мной вибратор, не могли заменить мужское тело, касания и живую страсть.
Да и Валера не возбуждал меня больше, я ведь не железная, чтобы заводиться по команде: «Раздевайся, и ложись под одеяло». Конечно, куда же мне такой «никакой» – как говорил мой муж, претендовать на страсть и любовь, пламенные прелюдия, нежные касания, романтичные ласки и оргазм, чёрт его дери.
Незаметная, с вечным пучком, без макияжа, не ношу каблуки и красивые наряды просто потому, что на всё это не хватает финансов – нужно откладывать на операцию сына, а у Валеры проблемы на работе. Неопытная – он был моим первым, и видимо последним мужчиной. Годная только для того, чтобы варить борщи. Так я оправдывала себя, когда муж отстранился. И всё же я скучала даже по его механическим прикосновениям. По любым ласкам.
Валерка мне понравился сразу как увидела, на первом курсе института. Нам обоим только исполнилось по восемнадцать. Мой муж невысокий, и не то, чтобы красавчик, в типичном понимании этого слова. Но какова была харизма!