о предугадывать опасность, чтобы сохранить себе жизнь, но и оперировать раненных, возвращая их с того света, не допуская ошибок: резать, кромсать, трепанировать, чистить, удалять, вскрывать и зашивать.
Возможно, его обострённый месяцами пребывания на фронте слух уловил какие-то звуки, отголоски приближающихся событий и он уже ничуть не удивился, когда, после того как к главному подъезду второго корпуса больницы подкатила вереница чёрных, вылизанных языком тёмного лака автомобилей, мигающих стробоскопами и протяжно крякающих предупреждающими сигналами, в коридоре затопали, засуетились сёстры, заскрипели тележки. Думберто смотрел через двойное стекло окна на улицу, там, в опустившейся на город темноте, сверкали спелыми стеклянными абрикосами уличные фонари, светили студенистыми жёлтыми, белыми, синими лучами фары проезжающих мимо госпиталя автомобилей. Небо темное, в бордовых подпалинах на горизонте, давило коробки многоэтажек, моргающих окошками, залитыми лимонным электрическим соком. Около госпиталя парковалась искрящаяся мигалками сколопендра автомобилей. Начиналось то, что должно будет закончиться ровно через год, в последний день лета.
Не успел Сергей отойти от окна, как раздался звонок внутреннего телефона. Думберто срочно потребовали спуститься в морг. Он не узнал голос звонившего, настолько говоривший с ним был взволнован, слова шипели гадюками и дрожали погремушками на змеиных хвостах. По здравому размышлению никто, кроме Павлова, его вызвать не мог, но голос начальнику точно не принадлежал. Павлов, уверенный в себе тучный пятидесятилетний человек, говорил неторопливо и басил, как настоящий заведующий отделением. Он как раз сегодня тоже дежурил и, конечно, мог вызвать Думберто на осмотр. Но Павлов никогда так зловеще не шептал в трубку, он всегда вежливо и твёрдо рекомендовал сделать то-то и то-то, называя его только по имени отчеству, а не просто «доктор Думберто», как к нему обратились из трубки. И потом, почему Думберто вызывали в морг? В госпитале после прибытия с такой помпой автомобильного каравана к госпиталю творилось что-то поразительное и подозрительное.
Не ломая голову над застрявшими в голове угловатыми вопросами, Думберто в скорейшем порядке поскакал к лифту. Внизу его ждали все ответы на невысказанные, но мучавшие его любопытство вопросы. Случилось нечто неординарное и ему выпала честь или несчастье (он пока не знал) стать частью всего этого.
У входа в прозекторскую его задержали. Думберто встретили двое спортивно сложенных мордоворота в серых полосатых костюмах, от которых за версту несло конторой. Выглядели они как близнецы братья – двое из ларца одинаковы с лица.
– Добрый вечер, – поздоровался правый мордоворот.
– Документы, пожалуйста, предъявите, – вежливо попросил второй громила.
– Какие документы? – возмутился хирург. – Я доктор Думберто, меня сюда вызвали.
– Доктор Думберто? – проговорила первая лобастая голова Цербера.
– Есть в списке, – подтвердила вторая голова пса Зевса право прохода внутрь доктора Думберто, предварительно проверив в телефоне список допущенных в прозекторскую сегодняшней ночью лиц. – Не двигайтесь, пожалуйста, одну секунду. – Гэбист навёл на лицо доктора камеру телефона. Отсканировав, и получив подтверждение личности, он сказал Сергею Никаноровичу: – Если у вас есть с собой любые мобильные устройства, сдайте нам, при выходе получите назад.
Ворча себе под нос неразборчивые слова возмущения, Сергей всё-таки отдал спецслужбистам свой Айфон. После повторной проверки, когда Думберто с ног до головы просветили мобильным прибором, похожим на тот, которым пользуется служба безопасности метрополитена, ему позволили войти в морг.
У бокового стола, второго слева, состояла группа людей в белых халатах из четырёх знакомых ему хирургов. Здесь же был и его непосредственный руководитель Павлов и трое других врачей, кого в этот час в госпитале быть было не должно, но они присутствовали (видимо их всех вызвали прямо из дома, а может, и привезли, доставили, экономя время) в качестве ассистирующих хирургов. Рядом, закрывая обзор Сергею того неизвестного и, по-видимому, невероятно важного, кто лежал на столе, суетилась операционная бригада – два анестезиолога и старшая медицинская сестра. Здесь же стоял аппарат ИВЛ и дефибриллятор, два столика: один с блестящими хирургической сталью инструментами, второй с разноцветными пузырьками медикаментов. Ждали только Думберто, чтобы начать.
Поодаль, также одетые в халаты, топтались в углу, наблюдая за действиями докторов, семь или восемь представителей одной из отечественных всемогущих спецслужб. Они охраняли и наблюдали. За их спинами Думберто увидел стоящую на колёсной основе продолговатую, в виде пули, капсулу с крышкой из тонированного стекла – контейнер для перевозки важного пациента. На военных они не походили, оставалось ФСБ, ФСО или недавно образованное министерства всеобщего контроля – «ВСЕОБКОНА». Скорее парни принадлежали новой службе, призванной всё и вся в нашем славном государстве контролировать и проверять. Молодые увальни с уверенным, немного наглым взглядом красовались в тех же, что и охранники на входе, серых полосатых, отчасти пижонистых костюмах, в которых никто, кроме них, щеголять