теро: литературный агент с женой, молодой, недавно прославившийся писатель, тоже с женой, и журнальный редактор, выглядевший гораздо старше своих шестидесяти с небольшим. Редактор пил только минеральную: в прошлом он лечился от алкоголизма, о чем рассказал писателю агент. Однако все это осталось в прошлом, как, впрочем, и жена редактора, почему их, собственно говоря, и было пятеро.
Когда на выходивший к озеру участок позади дома писателя опустилась темнота, вместо веселья их охватило какое-то серьезное интроспективное настроение. Первый роман молодого писателя получил хорошие отзывы в прессе и разошелся большим числом экземпляров. Ему повезло, и, к чести его надо сказать, он это понимал.
С раннего успеха молодого писателя разговор, приобретя странную, игриво-мрачную окраску, перешел на других писателей, которые заявляли о себе рано, но потом вдруг кончали с собой. Вспомнили Росса Локриджа, затем Тома Хагена. Жена литературного агента упомянула Сильвию Платт и Анну Секстон, после чего молодой писатель заметил, что не считает Платт успешным автором: она покончила с собой не из-за успеха, а скорее наоборот – приобрела известность после самоубийства. Агент улыбнулся.
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – попросила жена молодого писателя, немного нервничая.
Игнорируя ее, агент сказал:
– А что вы думаете о безумии? Бывали среди писателей и такие, что сходили от успеха с ума. – Голосом и манерами он немного напоминал актера, продолжающего гладко играть свою роль вне сцены.
Жена писателя снова собралась выразить протест: она знала, что ее мужа интересуют разговоры на подобные темы – и отнюдь не только потому, что ему доставляло удовольствие говорить об этом в шутливом тоне. Напротив, он слишком много думал о таких вещах и от этого, может быть, пытался шутить. Но тут заговорил редактор, и сказанное им показалось таким странным, что она забыла про свой невыраженный протест.
– Безумие – это гибкая пуля.
Жена агента взглянула на редактора удивленно. Молодой писатель в задумчивости наклонился чуть вперед.
– Что-то знакомое… – произнес он.
– Конечно, – сказал редактор. – Эта фраза, вернее, образ «гибкой пули» взят у Марианны Мур. Она воспользовалась им, описывая какую-то машину. Но мне всегда казалось, что он очень хорошо описывает как раз состояние безумия. Это нечто вроде интеллектуального самоубийства. По-моему, и врачи теперь утверждают, что единственное истинное определение смерти – это смерть разума. А безумие – это гибкая пуля, попадающая в мозг.
Жена писателя вскочила на ноги.
– Кто-нибудь хочет выпить?
Желающих не нашлось.
– Ну, тогда я хочу, раз уж мы собираемся говорить на подобную тему, – сказала она и отправилась смешивать себе новую порцию.
– Как-то, когда я работал в «Логансе», – сказал редактор, – я получил рассказ. Сейчас, конечно, «Логанс» там же, где «Кольерс» и «Сатедэй ивнинг пост», но мы протянули дольше обоих. – Это он произнес с ноткой гордости в голосе. – Каждый год мы публиковали тридцать шесть рассказов, иногда больше, и каждый год четыре-пять из них попадали в чью-нибудь антологию лучших рассказов года. Люди читали их. Короче, рассказ назывался «Баллада о гибкой пуле». Написал его человек по имени Рег Торп. Молодой человек возраста примерно такого же, как наш хозяин, и примерно такой же степени известности.
– Это он написал «Персонажи преступного мира», да? – спросила жена литературного агента.
– Да. Удивительная история для первого романа. Отличные отзывы, коммерческий успех при издании романа и в твердой обложке, и в мягкой, издание Писательской гильдии и все такое. Даже фильм оказался неплох, хотя, конечно, с книгой не сравнишь. До книги он просто не дотянул.
– Мне она понравилась, – сказала жена писателя, втягиваясь в разговор против своей воли. Выглядела она удивленно и обрадованно, как человек, только что вспомнивший о чем-то, что давно уже не вспоминалось. – Он что-нибудь с тех пор писал? Я читала «Персонажи» еще в колледже, а это было… в общем, было слишком давно.
– Ты с тех пор не состарилась ни на день, – тепло заметила жена агента, хотя про себя она думала, что жена писателя носит слишком маленький бюстгальтер и слишком тесные шорты.
– Нет, он ничего больше не написал, – сказал редактор. – Кроме того рассказа, о котором я упомянул. Он покончил с собой. Сошел с ума и покончил с собой.
– О-о-о… – устало протянула жена писателя. – Опять это.
– Рассказ публиковался? – спросил молодой писатель.
– Нет, но не потому, что автор сошел с ума и покончил с собой. Он так и не попал в печать потому, что сошел с ума и чуть не покончил с собой редактор.
Агент вдруг встал, чтобы налить себе еще, хотя его стакан был почти полон. Он знал, что летом 1969 года, незадолго до того как «Логанс» прекратил свое существование, редактор перенес тяжелое нервное расстройство.
– Этим редактором был я, – проинформировал слушателей редактор. – В определенном смысле мы с Регом Торпом сошли с ума вместе, хотя