аты Алексея, а император с цесаревичем всем своим видом продемонстрировали солидарность с воспитателем Алексея по данному вопросу.
Один лишь Пафнутьев оставался невозмутимым.
Палатой это помещение, вернее, комплекс помещений в отдельном «Императорском» крыле Кремлёвской больницы, можно было назвать лишь с большой натяжкой: в прихожей располагался пост охраны дворцовой полиции, её сотрудники находились как в самой прихожей, так и снаружи, оттуда медицинский персонал и посетители попадали в роскошную гостиную со всеми атрибутами роскоши, где наличествовал даже отдельный рабочий стол и бар. В гостиной было две двери, одна из которых вела в не менее роскошную спальню, а вторая – в самый настоящий, оборудованный по последнему слову техники процедурный кабинет, чтоб, значит, Романовы не утруждали себя беготней по разным этажам для прохождения лечения. В углу «процедурки» стояла пара диванов со столиком для отдыха дежурящего медицинского персонала. Последней комнатой – палатой интенсивной терапии – пользовались крайне редко.
И сегодня был именно такой случай – после безуспешных попыток врачей и непонятного сотрудника Тайной канцелярии привести в сознание привезённого на «скорой помощи» молодого человека в камуфляже, его по личному распоряжению императора поместили именно в эту палату. Все усилия медиков не увенчались успехом, и спустя какое-то время юноша впал в кому. Словам всё того же сотрудника Тайной канцелярии о том, что молодой человек переусердствовал с активной мозговой деятельностью, врачи поверили не сразу: это в камуфляже-то? Да и до сессии было ещё далековато… Но быстро сделанные исследования эту версию практически полностью подтверждали: никаких травм, гематом и патологий обнаружено не было, складывалось полное впечатление, что в мозгу молодого человека просто сработала естественная защита от перегрузок, погрузив того в бессознательное состояние. Приехавшим вскоре императору и цесаревичу врачи честно не дали стопроцентной гарантии на восстановление в полном объёме всех функций организма после выхода молодого человека из комы – человеческий мозг для существующей медицины до сих пор оставался загадкой, но клятвенное обещание сделать всё от них зависящее медики Романовым дали, а уж когда император раскрыл им личность юноши…
– Всякое бывает… – твёрдо ответил Лебедев. – Всё будет хорошо. Я за годы службы на всякое насмотрелся, молодые бойцы по неопытности и в кому впадали дня на три-четыре максимум. И с его императорским высочеством будет всё в порядке, я же при вас всех его глянул, – он посмотрел на императора. – Государь, перестарался Алексей Александрович! Всё с запасом делал, на грани возможностей! Вот и… – он поник. – Моя вина…
– Так, Владислав… – Николай смотрел на колдуна исподлобья. – Найду вину – ответишь. А пока мой внук не очнётся, ты остаёшься при нём и будешь следить за его состоянием… На своём уровне, естественно. С врачами свои действия согласуешь, заодно и поможешь… чем сумеешь. Покои в твоём полном распоряжении. – Николай огляделся по сторонам и остановил взгляд на сыне. – Докладывать о состоянии Алексея будешь Александру.
– Будет исполнено, государь! – воспрянул Лебедев.
– Всё, мы с Александром пошли. Прохор, – император глянул на Белобородова, – ты, как я понимаю, тоже при Алексее остаёшься?
– Да, государь, – кивнул Белобородов. – Государь, надо бы князю Пожарскому сообщить об Алексее… Я сам не стал…
– Точно! – хлопнул себя по ноге Николай. – Спасибо, что напомнил, а то я со всем этим о другом Лешкином деде и запамятовал. Наберу. Не прощаюсь, вечером ещё зайду. – Он вышел из гостиной.
Цесаревича, направившегося было за отцом, за локоток придержал Пафнутьев:
– Саша, там моя Леська с Викторией Вяземской к Алексею рвутся… – Прохор подтверждающее кивнул.
– Не возражаю, – кивнул Александр Николаевич, чуть подумав. – Может, и достучатся… – и побежал догонять отца.
Дел Романовым сегодня предстояло сделать ещё действительно немало.
Тревога застала Вяземскую уже на территории базы корпуса в раздевалке. Инструктаж у полковника Орлова был краток, и подразделение «Волкодав» в полном составе, за исключением отсутствующего сегодня Камня, выдвинулось в Москву. Когда уже сама Вяземская начала инструктаж у девушек, раздались возмущённые возгласы с мест по поводу взятия террористами в заложники именно детей, и штаб-ротмистру пришлось резко пресечь возмущение, напомнив своим подчинённым, что они на службе, и лишние эмоции могут повлиять на конечный результат операции. Девушки притихли и всю оставшуюся дорогу только взволнованно переглядывались. Беспрепятственно преодолев постоянно расширявшееся полицейское оцепление, подразделение подъехало практически к самому забору школы, где их встретили великий князь Владимир и генерал Орлов, начальник Московской полиции.
– Иван Васильевич, принимай командование, – сказал полковнику великий князь. – Это твой профиль. На меня внимания не обращай, я же чистый армеут…
– Есть принять командование, Владимир Николаевич, – кивнул Орлов. – Тогда прошу следовать за мной. – Он зашагал к кунгу «Урала»,