свободно гулял по путям. Мистер Сасаки казался не столько стройным, сколько худым, и держался очень прямо, будто проглотил палку. На нём был синий, хорошо пошитый пиджак и строгие брюки. Его жена была под стать мужу. На её миниатюрной головке сидела лёгкая шляпка, а вся фигурка казалась настолько тонкой, что её приталенное платье всё равно сидело на ней несколько свободно. В какой-то момент она повернулась к мужу и что-то ему сказала. Он взял её руку за запястье, а потом уставился на часы.
– Похоже, он врач, – предположил Хол.
– Вы думаете? – сказала мисс Браш.
– Он измеряет у неё пульс.
– Похвальная наблюдательность, – отозвался бывший полицейский, и Хол слегка покраснел от удовольствия. – Я бы ещё добавил, что он хирург и неплохо зарабатывает. Смотрите, какие у него дорогие часы, туфли тоже. А руки – они просто безупречны, чистые и ухоженные. Хирурги очень заботятся о своих руках.
– Фу-у! – протянула мисс Браш. – Врач – это очень скучно. В своих романах я убиваю врачей пачками. Нет, я бы скорее сделала его циркачом, человеком-змеёй. Думаю, я заковала бы его в цепи и засунула в ящик, ящик бы тоже обхватила цепями, а потом погрузила в воду, но человек-змея всё равно бы выбрался. А она бы тоже была циркачка. Скажем, его ассистентка или лучше метательница ножей. Или пусть лучше метают ножи в неё, потому что в такую худышку труднее попасть. Короче, в моём романе это обязательно были бы циркачи, которые убежали из цирка. Ради своей любви. Или нет, потому что за ними гонятся убийцы!
С этими словами мисс Браш достала из своей сумочки толстую, потрёпанную тетрадь и стала что-то быстро в неё записывать. Мужчины снова переглянулись, но опять никто не сказал ни слова. Хол тоже потянулся к своему блокноту, и тут раздался грохот.
На веранду вошёл господин, очевидно считавший себя очень важной персоной. Настолько важной, что не считал нужным обращать на кого-либо своё драгоценное внимание. Тем более на какой-то столик, который якобы мешал ему пройти. Он просто смахнул его с дороги, и половина всего, что на нём стояло, полетела на пол. За столиком как раз сидела чернокожая пара, Порша Рамабоа и Патрис Мбата, и они, естественно, тут же вскочили. Порша отряхивала платье, на которое пролилось кофе, а Патрис воинственно выдвинул подборок и начал принимать бойцовскую стойку. Но важный господин его даже не заметил.
– Я испортили вам платье, деточка? – посмотрел он на Поршу. – Ничего, я куплю новое.
Сам он был одет в прекрасный летний костюм, из-под которого выглядывала дорогая розовая рубашка. Да и весь он просто лоснился от шика. Всё в нём было очень продуманно, словно угождало его безмерному тщеславию и скрытому самолюбованию. Даже причёска со светлым, зачёсанным вперёд чубом, имевшим вид козырька, должна была защищать его белое, ухоженное лицо от жгучего африканского солнца.
– Амелия! – внезапно прокричал этот господин, глядя сквозь официанта, который уже начал наводить порядок.
А из дверей вокзала уже выходила ослепительная блондинка, с виду модель. Или, возможно, уже бывшая