Марлон Джеймс

Лунная Ведьма, Король-Паук


Скачать книгу

rong>Асафа — генерал войска Кагара

      Диаманте — еще один генерал

      Скала — мертвый старейшина

      Канту — берсерк

      «Божественное сестринство» — монахини крепости Манта

      ЮГ

      Бунши/Попеле — речной дух, русалка, оборотень

      Нсака Не Вампи — охотница, убивающая на заказ хищников

      Осейе — ее сестра

      Найка — наемник

      Бисимби — кровожадные водные нимфы

      Болом — южанин-гриот

      Икеде — его правнук, также южанин-гриот

      Юмбо — лесные феи, хранительницы детей

      Чипфаламбула — громадная рыба

      МАНТА

      Летабо — монахиня

      Лиссисоло — сестра Кваша Дары

      Нинки-Нанка — речной дракон Принц Миту (так утверждается)

      Басу Фумангуру — старейшина Северного Королевства

      Настоятельница — старшая монахиня «Божественного сестринства»

      ДОЛИНГО

      Якву — тактик Южного Короля (умерший)

      Женщина Ньимним — мастерица целительной и восстановительной магии

      Королева Долинго (так утверждается)

      Ее Канцлер

      Белые Ученики — наичернейшие из черных магов и алхимиков

      Импундулу — вампир в облике птицы-молнии[1]

      Ишологу — Импундулу без хозяина

      Сасабонсам — крылатый пожиратель человеческой плоти

      Адзе — вампир и клопиный рой

      Элоко — травяной тролль и людоед

      Мальчик — безымянный сын Лиссисоло

      МАЛАКАЛ, затем КОНГОР

      Семикрылы — наемники

      Сад-О’го — очень высокий человек, но не великан

      Амаду — работорговец

      Биби — его прислужник

      Следопыт — охотник, ни под каким именем более неизвестный

      Леопард — оборотень-охотник, известный под несколькими другими именами

      Фумели — ушлый оруженосец Леопарда

      Бултунджи — оборотни, гиены-мстительницы

      Зогбану — тролли, изначально вышедшие из Кровавого Болота

      Венин — девушка, выращенная на корм Зогбану

      1. Женщина без имени

      K’hwi mahwin

      Один

      Как-то ночью блуждал я в джунглях сна. Не сна, а как бы памяти, что прорастает сквозь сон и властно им завладевает. В памяти того сна была девочка. Вижу, значит, девочку, жилище ее – старый термитник. Трое ее братьев из большой хижины рассказывают, что термитник похож на гниющее сердце великана, только перевернутое, но девочка того не знает. Она прижимается губами к его полому чреву, к стенам из сухой красной грязи, шершавым на ощупь. Окон там нет, если не считать таковыми дыры, а если считать, тогда их множество, и они торчат где ни попадя, и от них тело полосуют жгуты света – вверх, вниз, наискось, – а с ним змеится жара и скапливается, давая отростки из ветра, сочащиеся по всей этой каверне. Термиты из этого места давно убрались. Здесь никто бы и собаку держать не стал, а эту девчонку, гляди-ка, держат.

      Ноги у нее удлиняются, но по-прежнему как две палки; голова растет, но грудь всё так же плоская, как земля; кажется, вот-вот – и по возрасту она уже выйдет наружу, только никто не озабочен подсчетом ее лет. Хотя отмечают каждое лето, метят гневом и горем. Они, то есть ее братья, вот так отмечают, стало быть, ее рождение, да. В эту пору находит на них тучей хмарь и злобность лютая – по ее, стало быть, вине.

      И вот она сидит – губы сжаты твердо, аж добела, прямо как костяшки ее стиснутых кулаков, а на лице решимость под стать думам. Мол, всё, решено, она сбежит, выползет из этой дыры и рванет так, что не сдержать и не угнаться. Будет бежать без конца, отпадут ступни – побежит на щиколотках, отпадут щиколотки – будет бежать на коленях, а сотрутся колени, так и ползком, но бежать, нестись, мчаться. Так, наверно, бежит младенец к матери – к мертвой матери, не прожившей достаточно, чтобы дать имя дочери.

      При утлом свете, сочащемся и выходящем через дыры, она может считать дни. По запаху коровьего навоза она может сказать, что один брат сейчас возделывает землю и сажает зерно, а значит, сейчас либо арб, либо гидада[2], девятый или десятый день луны в Камсе[3]. Оглядевшись, она видит большой лист, на который вчера вечером сыпанули горку каши – один из двух раз в лунную четверть, когда ей дают поесть. Припоминают. Большую часть времени ее просто