мужика. Ещё издали Яков узнал в одном из них Минина. Тот, как всегда, куда-то спешил. Рядом с ним бодро вышагивал какой-то мелкий мужичок.
«Тот, что всегда с Сухоруким», – узнал Яков и его.
– А-а, смольняне! – расплылся Кузьма улыбкой. – Ну-ка, служба, постойте, постойте! – выставил он вперёд крючком свою усохшую руку, перекрывая им дорогу на тропинке.
Яков и Михалка хотели было улизнуть от мужиков, чтобы не объясняться. Но деваться было некуда, кругом возвышались сугробы.
Кузьма, по-детски непосредственный и обходительный с теми, кто был ему симпатичен, стал возбуждённо выкладывать им последние новости.
– Вот слушайте, слушайте! И своим передайте! Просовецкий занял Суздаль и Владимир!..
Он, как обычно, куда-то бежал. Время у него было в обрез. Но эта новость была важной для них, для служилых. Поэтому он остановил их.
– Туда его послал Заруцкий! – продолжил он. – Перекрыть нам путь на Москву! Вот и думайте, смольняне, думайте!.. Да ещё этот дьявол, Заруцкий, заставил Арзамас, ваш Арзамас! – ткнул он пальцем в грудь Якову. – Помочь тому же Просовецкому войском!
– Ну и что? – спросил Яков его, чтобы он разъяснил всё.
Кузьма покачал головой, глядя на него, как на малого.
– А вот и то! Этим показали они, Трубецкой и Заруцкий, что значит наше ополчение-то! Мол, вас никто не признает за власть! И за неё, за эту власть, ещё придётся здорово драться!
Глаза его засверкали. Он уже хватил вкус этой борьбы за власть здесь, в Нижнем, в самом низу, среди своих, посадских. И без этого уже не мог.
– Но мы же не одни! – воскликнул Бестужев. – Та же Казань с нами! Иные города тоже встанут!
– Да, – согласился с ним Кузьма, слегка помедлив с ответом.
Затем он крикнул скороговоркой им на прощание что-то, что они не разобрали, и побежал дальше, энергично размахивая одной рукой, другую же, усохшую, плотно прижимая к телу.
– Ну всё, братцы, на Москву походом не идём! – объявил Яков своим, когда они с Бестужевым вернулись на двор Антипки и передали разговор с Кузьмой. – Нет нам туда дороги! Если Заруцкий взялся за что-то, то доведёт до конца!
– Суздаль же под Просовецким! Андрюшка раздаёт там имения! – засмеялся Бестужев и стал рассказывать о Просовецком.
Зима выдалась, на удивление, тёплой, но снежной. И за те полтора месяца, пока они, смоленские служилые, провели в Нижнем, Яков успел подготовиться к походу. Получив из казны Сухорукого деньги, он купил себе, прежде всего, другого коня. Его старый конь так отощал от походов, частой бескормицы, что ни на что не был годен. И он задешево продал его какому-то посадскому. Затем он походил с Бестужевым по базарам и лавкам. Они присматривали себе оружие. Бедствуя в том же Арзамасе, многие смоленские продали свое оружие, чтобы добыть хлеба. Продавали и одежонку, совсем обносились. Яков до такого пока не опустился, хотя и он, бывало, тоже голодал. Но он так и не расстался ни с саблей, ни с конём. И только сейчас, когда пришла пора идти на серьёзное дело, он сменил старого коня на