Валентин Пикуль

Пером и шпагой


Скачать книгу

ей, обнося игроков крепким чаем, протянул Сегье поднос, на котором лежало письмо:

      – Курьер из посольства. Извольте, барон.

      Поглощенный выигрышем, консул наспех рванул конверт:

      – Извините, господа. Я не задержу вас…

      И вдруг вскочил, отбросив карты (и все заметили, что удачливый Сегье играл совсем без козырей).

      – Война? – переглянулись русские. – Опять война?

      – Нет, нет, – утешил их Сегье, чем-то взволнованный.

      Легкомысленная красавица Екатерина Багратион, которая, колеся всю жизнь по Европе, давно уже забыла и мужа, и отечество, вдруг раскапризничалась:

      – Барон, вы меня интригуете, и я не смогу отыграться…

      Консул глянул на рассыпанные перед ним карты:

      – Прошу прощения, я вынужден срочно покинуть вас.

      Семен Романович Воронцов (отец хозяйки дома) спросил француза небрежно, с равнодушием старого прожженного дипломата:

      – Что случилось, дорогой Сегье?.. – Воронцов сделал паузу. – Ежели это не секрет?.. – Опять пауза. – Секрет вашего строптивого императора?

      – Господа! – объявил консул. – Секрета никакого нет… Только что отошла в лучший мир девица и кавалер Женевьева де Еон, которая в молодости была послом Версаля при таких высоких дворах, как Санкт-Петербургский и Сент-Джемский!

      Лица игроков вытянулись.

      – Я уже забыл про эту кляузную старуху, – удивился лорд Пэмброк, фыркнув. – Ах, сколько было шуму из-за этой женщины!..

      Посольский кеб, стуча колесами по камням, довез Сегье до пустынной улочки Нью-Уилмен; дежурный констебль поднял фонарь, присматриваясь:

      – Кто идет? Отзовитесь…

      Сегье захлопнул за собой лакированную дверцу кеба:

      – Идет консул Наполеона – императора всех французов!

      Полицейский услужливо осветил фонарем подъезд дома – черный, как провал рудничного штрека, давно заброшенного. В пролете лестницы из-под ног Сегье шарахнулась бездомная кошка. Шаткие перила колебались над темью колодца.

      На площадке верхнего этажа вдруг брызнуло светом из раскрытых дверей.

      – Прибыл консул, – возвестил констебль.

      Королевский хирург, сэр Томас Кампеланд, раскрыл саквояж и, засучив рукава, натянул длинные шелковые перчатки.

      – Великолепно, – сказал он. – Во имя закона и справедливости приступим к осмотру, пока бренное тело покойницы еще хранит тепло прошлой жизни…

      Барон Сегье осмотрелся. Бог мой! Он даже не знал, что девица де Еон, этот таинственный дипломат и забытая писательница Франции, жила в такой отвратительной бедности. Почти голые стены, холодный камин, заброшенное рукоделие на пяльцах.

      И всюду – шпаги, шпаги, шпаги!..

      К нему подошла мадам Колль – приживалка покойницы.

      – Когда это случилось? – шепотом спросил ее консул.

      – Около полуночи, месье.

      – Бумаги, – намекнул Сегье. – Бумаги… где?

      Мадам Колль кивнула в угол. Там лежал большой узел, завернутый в шкуру медведя, до полу свисали печати короля и пахло сургучом. Англичане – опередили. «Как всегда…» Впрочем, в этой поспешной описи имущества ничего не было удивительного, ибо полиция Лондона давно подозревала покойницу в чеканке фальшивых денег…

      – Внимание! – провозгласил Кампеланд. – Понятых, прокурора и консула прошу сюда подойти… Ближе, ближе.

      Сегье шагнул к неряшливой постели, на которой лежала маленькая, но величавая покойница с желтым личиком. Тонкие губы старухи еще хранили предсмертную улыбку, и один глаз ее тускло взирал на любопытных гостей.

      – Начинаем, – сказал хирург.

      – Постойте, сэр! – остановил его прокурор и повернулся к понятым. – Джентльмены, – произнес он, взмахнув шляпой, – надеюсь, вам известно то высокое официальное положение, какое прежде занимала в этом мире покойница. А потому прошу отнестись к процедуре осмотра со всем вниманием… Начинайте, сэр!

      – Извольте, – ответил Кампеланд, и с покойницы слетело тряпье одеял, пошитых из цветных лоскутьев; затем нищенские юбки взлетели кверху, обнажая стройные мускулистые ноги. – Смотрите!..

      И барон Сегье подхватил мадам Колль, которая вдруг рухнула в обморок.

      – Все ясно, – сказал врач, сбрасывая перчатки, – покойница никогда и не была женщиной… Можете убедиться сами: великий пересмешник Бомарше был одурачен, и он (ха-ха!) напрасно предлагал ей руку и сердце.

      Мадам Колль с трудом обрела сознание:

      – Но я-то, господа… я ничего не знала. Клянусь!

      Барон Сегье был растерян более других:

      – Что же мне отписать в Париж императору?

      И, захлопнув саквояж, грустно усмехнулся Кампеланд:

      – Что видели, то и опишите, господин консул…

      На рассвете к смертному ложу де Еона подсел с мольбертом художник, и через несколько дней книготорговцы