Стихоотрицание звездопада. Александр Бурлаков

кончиками прохладных пальцев.

      Зарделось сердце: стесняется нежности.

      Тепло – как сиянье солнечное –

      лучи во все стороны рассыпаются.

      Забываю стыдливость угловатую.

      Доверяюсь неведомому вечному.

      Чувство с шёпота переходит на крик –

      так – безумец в пустыне орущий.

      Миг вольности, а проживаешь бесконечность,

      расцвеченную, как оперенье какаду.

      Глаза слепнут, как если б смотрели

      на безбрежность морскую

      в погожий день, и долго-долго…

      2.

      Как хорошо в июльский вечер в сене

      Устроить ложе и закрыть глаза,

      И представлять, как в облаковой пене

      Далёких звёзд мерцает бирюза.

      Прожить тот вечер, лишь покой приемля,

      О будущем не думать, не страдать.

      Вновь каждым нервом ощущая Землю,

      Испить до капли жизни благодать…

      Травы увядшей аромат чуть терпок.

      Но что поделать? Даже мёд горчит.

      Над крышей золотится лунный серпик,

      Срывая мысли с правильных орбит.

      Шурши, трава, баюкай колыбельной.

      Пусть разум спит, пусть бодрствует душа.

      И в этой неге ласковой, постельной,

      Струиться будет время не спеша…

      3.

      На ощупь лишь чувство угадываю,

      как слепой, читающий пальцами

      под фиолетовую поступь ночи,

      звучащую неоновым мерцаньем,

      танцуют силуэты – чей-то почерк

      на тайне мимолётного свиданья,

      которое так пахнет откровенно,

      сияет так изменчиво-напрасно,

      похожее, быть может, на мгновенье

      властительницы ночи… и на праздник:

      немыслимые высота и лёгкость

      окутаны смиреньем, расстояньем –

      то песня угасающего солнца

      в погоне за гармонией случайной

      и только – оперенье в переливах,

      размах да ошалелая свобода

      на крыльях виртуозного светила

      и звуки, как призывы саксофона…

      4.

      В душе утраченную нежность пробудит слово,

      И сердце Фениксом из пепла воскреснет снова.

      Пусть мрак сомненья в двух шагах вздыхает грозно,

      Волной щемящей красоты нахлынут звёзды.

      И завтра быть ещё всему – всё накануне.

      Мир захлестнул потоком грёз свет полнолунья.

      Вновь южный ветер шелестит, как опахало.

      И кажется, что этот миг – всему начало,

      Небес искрящаяся синь – ему основа.

      Среди звенящей тишины я слышу слово.

      Оно сорвёт с моей души невзгод оковы,

      Меня наутро встретит мир прекрасный, новый.

      Луны холодной блеклый свет как откровенье.

      И этот полуночный бред лишь отраженье,

      Лишь отблеск солнечного дня, лишь тень рассвета,

      Что зарождается сейчас далёко где-то.

      Мне просто не даёт уснуть свет полнолунья.

      И каждый день, и каждый миг – всё накануне…

      5.

      Вырвавшись наконец-то из замкнутого пространства,

      в звёздном путешествии;

      Надо только верить в людей!

      Исключительная роскошь для полувоенного челнока.

      Веерообразные папоротники застыли

      в темноте, недвижимые потоками воздуха

      резвились феи и амурчики,

      ничего не нарушая в материальном Мире

      и никого не тревожа своим невесомым кружением!

      Добавляли приятного лимонно-персикового или

      голубовато-сиреневого мерцания.