офис находился в десяти минутах ходьбы.
Лев позвонил мне четыре раза за день, что меня несказанно радовало, хотя и отвлекало от работы. Сердце пело торжественную песню.
Еле дождавшись конца рабочего дня, я снова сидела в вагоне метро и отсчитывала станции-километры до встречи с милым.
Вечер был чудесным, совершенно семейным: с вкусным ужином, страстной ночью и ощущением нескончаемого медового месяца.
Помчались дни с телефонными звонками письмами, мы не могли дождаться вечера, чтобы быть вместе.
Лев жил страстью и не скрывал этого, так же, как и я. Это мешало мне работать и пришлось отправить сдерживающее послание.
Rabotai, miliy!!!!!!!!!!!!!!!please… I am with you, in my heart, in my mind, have a great day, till evening. (2)
(2) Работай, милый, пожалуйста.... Я с тобой… в моем сердце. В моих мыслях. Хорошего дня, до вечера!
Лев буквально после первой ночи стал говорить, что любит меня. Мне были непонятны его чувства, разве можно полюбить вот так сразу. Говорил, что искал именно такую и вот нашел, значит можно и сразу. Ведь и мои эмоции тоже били через край, и я подумала, что не мешало бы быть поскромнее и не набрасываться так на мужчину. Но одно дело думать, и совсем другое – исполнять.
Мне не хватало сна, я ходила с черными кругами под глазами, но зато с сияющими счастливыми глазами. Он стал называть меня женой и повторял это сладкое желанное слово часто, видно было, что оно радостно и для него.
Мы занимались любовью по два три раза в сутки будто были молодыми людьми, которые встретились после долгой разлуки. Он умел поразить меня. Собираясь рано утром на работу, он мог резко обернуться, и я падала в кровать от вида полностью одетого мужчины с членом, дыбившимся из расстегнутой ширинки.
Однако, вместе с безграничным счастьем, в котором я купалась, отравленные стрелы впивались в мое сердце каждый день. Лев часто вспоминал свои прежние привязанности и, не стесняясь, мог говорить даже об интимных моментах в их отношениях. Из-за одной из таких подружек он даже развелся со своей женой, чтобы любовница тоже смогла приехать в Америку. Имя Марина уже через неделю я слышать не могла. Я была сплошная боль, а он только посмеивался. Очень часто вспоминал в разговоре и в постели свою бывшую жену и сколько бы я ни просила забыть о других дамах и не упоминать их имена, его это не останавливало. Великого мачо несло по волнам. Наконец терпение мое кончилось, и я заорала дурным голосом:
–Пусть твоя жена хоть сто раз будет святая, но при мне не смей больше произносить это. Зачем тогда я здесь?
Он притих. Потом выключил свет и жалобно попросил:
–Не бросай меня, Катюша.
Я и не собиралась этого делать, только сделала печальный для себя вывод, что безоблачного счастья здесь не жди.
Приехав вечером, я увидела в вазочке три чуть живые белые розы, его, одетого в черное и немой вопрос-ожидание в глазах. Пока я переодевалась, мыла руки, он ушел на балкон, сел в кресло-качалку и закурил, хотя уже много лет не делал этого. Страдание, вот что это означало. Я перемяла в душе будто тесто все его Марины, Валентины, Полины, Вики… и