итанской империи. Все последующие 75 с лишним лет британская международная политика была озабочена лишь набиванием английских карманов – хранилищ Банка Англии – золотом из вновь открытых копей по всему миру, будь то в Австралии, Калифорнии или в Южной Африке. Естественным следствием этой сырьевой политики стала политика «стратегического отказа» конкурирующим государствам в доступе к тем же разведанным золотым месторождениям.
После 1815 года морское господство Британии было неоспоримо. Британские корабли перевозили британскую сталь, уголь и продукцию текстильной промышленности Манчестера. Десятилетиями английские мануфактуры были ведущими в мире.
Но за этим фасадом бесспорного мирового превосходства Британии скрывалась внутренняя гниль. Чем больше британские торговые дома расширяли кредитование мировой торговли, а банки лондонского Сити выводили свои капиталы для строительства железных дорог в Аргентине, Соединенных Штатах и в России, тем сильнее деградировала собственно английская экономика. В то время лишь немногие понимали, насколько беспощадна и закономерна связь между этими двумя процессами.
На определившем устройство пост-наполеоновской Европы Венском конгрессе 1814–1815 годов дипломатическими усилиями британского министра иностранных дел лорда Каслри Британская империя выторговала себе право властвовать над морями. В обмен она предложила коварные «уступки» габсбургской Австрии и остальной континентальной Европе, целью которых было сохранить раздробленную Центральную Европу слишком ослабленной, чтобы сопротивляться британской глобальной экспансии. Таким образом, сложившееся после Ватерлоо морское господство Британии (а вместе с ним и контроль над мировой морской торговлей) стало первым из трех столпов новой Британской империи. Товаропроизводители континентальной Европы, так же как и большей части остального мира, отныне были вынуждены следовать законам торговли, которые устанавливались в Лондоне страховой компанией Ллойда (морское страхование) и банковскими синдикатами. В то время как крупнейший на тот момент в мире Королевский Британский флот поддерживал безопасность на основных морских путях и обеспечивал британские торговые суда бесплатной «страховкой», судовладельцы других стран были вынуждены страховать свои суда от пиратства, катастроф и военных действий в лондонском страховом синдикате Ллойда.
Кредит и банковские векселя лондонского Сити были необходимы практически для каждой финансовой операции в мировой морской торговле. Частный Банк Англии – сам в свою очередь порождение крупнейших финансовых дельцов лондонского Сити (как назывался этот район финансистов), принадлежавших к таким семействам, как Бэринги, Хамбро и Ротшильды, – управлял крупнейшим в мире золотым запасом, рассчитывая свои действия так, чтобы при желании можно было безжалостно утопить любой конкурирующий рынок в потоке английского экспорта. Бесспорное господство Британии в международном банковском деле после 1815 года стало вторым столпом ее имперского могущества.
Третьим столпом, приобретающим к концу века все более и более решающее значение, стал британский геополитический контроль над мировыми природными ресурсами: хлопком, металлами, кофе, углем, а к концу века и над новым «черным золотом» – нефтью.
Свободная торговля и костяк Британской империи
В 1820 году британский парламент принял «Декларацию принципов», ставшую предвестником серии изменений, которые наряду с прочими причинами привели столетие спустя к Первой мировой войне и ее трагическим последствиям.
Действуя в интересах влиятельных дельцов из лондонских торговых и банковских кругов, группировавшихся вокруг Банка Англии и Александра Бэринга (торговый дом «Братья Бэринги»), парламент принял эту Декларацию в поддержку концепции «абсолютной свободной торговли», которую несколькими десятилетиями раньше развивал шотландский экономист Адам Смит.
А в 1846 году эта «Декларация принципов» была применена при аннулировании парламентом знаменитых протекционистских Хлебных законов, которые оберегали сельское хозяйство страны. Отмена Хлебных законов произошла в интересах и с подачи могущественных финансовых и торговых кругов лондонского Сити, которые полагали, что британское мировое превосходство дает им решительное преимущество, которое они должны только наращивать. При бесспорном британском доминировании в мировой торговле применение концепции Адама Смита могло только его укреплять за счет других, менее развитых государств.
Под лозунгом свободной торговли британские коммерческие банки получили огромные прибыли в турецко-индийско-китайской опиумной торговле, а британское Министерство иностранных дел способствовало их интересам на уровне правительства, требуя от Китая открыть свои порты для «свободной торговли» во время британских Опиумных войн.
В 1843 году с откровенной целью призвать к отмене Хлебных законов был основан новый пропагандистский еженедельник «Экономист», выражающий коммерческие и финансовые интересы лондонского Сити.
В мае 1846 года партия сэра Роберта Пиля (британские тори), продавили судьбоносную отмену Хлебных законов,