издалека, из зелёного вечернего тумана прямой незнакомой улицы, твёрдые, звонкие шаги по брусчатке.
Стало жутко.
И двадцати минут не прошло.
Как в спасительный родной дом Мария вошла, почти вбежала, в приоткрытую для неё калитку ворот комендатуры.
– Извините…
Солдат молча слушал её, плотно прижимая к себе автомат.
– Это я… Вы узнали меня?! Я от вечерней машины отстала. Выходила прогуляться. Всё! Я больше никуда не пойду до утра. Спасибо!
– Проходите.
Почти дом!
Всё знакомое.
На кухне улыбаются.
– Ну как, город понравился?
Помотала головой.
– То-то же. Летом тут конечно будет получше, поживей…
Опять кипяток в большой жестяной кружке, снова – три кусочка сахара.
– Держи, путешественница, угощайся. Завтра на заливе не очень сытно будет.
Привычно устроилась на знакомой скамейке, достала из рюкзака недоеденный второпях кусок хлеба, полбанки тушёнки. Особого голода не было, просто хотелось чем-то заняться. Да и ночь нужно было коротать сытой…
Пуховую шаль, давнишний подарок, постелила на ровные, лакированные доски скамейки. Под голову положила рюкзак, взбила его помягче. В ноги, так чтобы упереться для сохранности вещей, – чемоданчик.
Усталость.
Неимоверное удивление увиденным за последние часы.
Горячий чай…
Сон.
Крепкий, крепкий! Почти счастливый. В ожидании счастья.
Мария заснула мгновенно.
Не видела, как из кабинетного окна комендатуры выглянул через плотные шторы молодой майор, как выслушал по телефону приказ часовой и улыбнулся; как он подбежал к скамейке, стараясь быть тихим, укрыл её шинелью.
Она спала.
Шинель колючая, тяжёлая.
Тёплая.
Даже весенняя ночная прохлада под таким укрытием нипочём.
Проснулась. Рассмеялась.
Пели птицы, наверху, в листьях высоких деревьев, уже блестело солнце.
Мария умылась из крана в углу двора, перевязала потуже, поаккуратней, рюкзак. Села на скамейку ждать, смотрела на прибывающих, на проходящих через ворота людей.
Вроде знакомая машина.
Точно!
Парень тот же самый, смешливый.
Въехал во двор, закричал ещё на развороте.
– Говорят, что я должен отсюда дамочку одну интересную забрать к нам в посёлок; говорят, если не заберу её или потеряю по дороге, то не жить мне на белом свете! Верная у вас подружка. Только уж больно грозная, не по годам!
Водитель захохотал, пыхнул папиросиной.
На другую сторону из кабины спрыгнул ещё один парень, в военном, правда без погон.
Ладный, стройный, в начищенных сапогах. Потянулся, широко развёл руками, обернулся.
Маша вздрогнула.
Чёрный глаз.
Чёрная повязка наискосок и дикий шрам наверх, через лоб.
– Здравствуйте!
Одноглазый шагнул в её сторону, ловко поправил фуражку.
– Вы – Мария?
– Да, я. А что такое?
Страшный