надо полагать. Думаю, Сенхаус предпочел бы £1000. Несчастье заключалось в том, что Литтон влюбился в Ральфа… Знаешь, что говорит Джинс326? Цивилизация – это стопка марок размером с “Иглу Клеопатры327”, а грядущее время – стопка размером с Монблан. Одержимость – это дьявол. Инес328 – собственница хоть куда. В идеале хочется иметь власть над влюбленностью и превращать ее в другое чувство. Никто не влюбляется дольше, чем на пять лет. Кэррингтон никак не оставят в покое. Она грозится покончить с собой, что вполне логично, но лучше подождать, пока пройдет первый шок, и посмотреть. Самоубийство кажется мне вполне разумным. Мы родились слишком рано. Скоро люди найдут способ лечить эти опухоли. Да, провели вскрытие. Пришла Пиппа, а мы скрывали это от нее, и спросила: “Разве мы не должны сделать вскрытие?” Его как раз сделали. Это был рак на ранней стадии. Никто и предположить не мог…»
Это привело к долгому спору о врачах. Оливер – старый болван, но с огоньком внутри, который американцы называют «культурой».
«Нужно понять, что книги – наше единственное наследие, и с 18 до 22 лет ничего не делать, кроме как читать. Этим мы и занимались. Вот почему мы не стареем и даже не близимся к концу. Но сейчас уже поздно, если вы не сделали этого тогда. Великий человек – Роджер. Он делал вещи трансцендентными, показывал их возвышенными. Он был в Яттендоне329 – величайшее время в моей жизни; потом «Aholibah330»; потом Пасха в Корфе331: Литтон, Генри332 и я в одной гостинице, а Рэй, Элли и… – в другой. Литтон заболел свинкой. Оттолин спустилась и встала под его окном, а он высунулся наружу, и они посылали друг другу воздушные поцелуи. “Какие длинные ноги!” – сказал Литтон. – У женщин таких не бывает”. Генри был его самой большой любовью. Сенхаус – очень милый молодой человек приятной наружности и с хорошими манерами, но совершенно бесхарактерный. Нет, Мэри [Хатчинсон] была груба с Инес; хамила ей прямо на улице, так что я даже видеть ее не могу. Все дело в малышке Мэри, ничего абстрактного. Она мне, конечно, нравится, но только не своим образом жизни, абсурдным и безответственным в то время, хотя истории старины Джека слушать интересно. Что ж, мне пора идти. Спасибо тебе, Вирджиния».
31 января, воскресенье.
Только что закончив, вероятно, окончательный вариант «Письма к молодому поэту», я могу позволить себе небольшую передышку. По ироничному тону этого предложения я понимаю, что окончательность текста не гарантирована. Писать становится все труднее и труднее. Свои первоначальные наброски я теперь ужимаю и переделываю. Ради целей, раскрывать которые сейчас нет нужды, я хочу какое-то время использовать эти страницы для записи разговоров. Позвольте мне вкратце рассказать о сдержанном и скучном общении со свекровью333. О, какая же стояла жара в ее гостиной с розовой кроватью, тремя яркими лампами, столами, заставленными цветами и пирожными, и пылающим камином. Миссис В. сидела на стуле с высокой прямой спинкой, положив ноги на табурет; за спиной – розовые шелковые