Несса хочет, чтобы он бросил диссертацию; гордится сыном, что бы тот ни делал. Разговор о Кэррингтон; как долго мы будет говорить о ней? Споры о том, откуда взялось ружье. Рассказ Мэри о трех кроликах на лужайке.
24 марта, четверг.
Я не уверена, какое сегодня число, но знаю только, что сегодня четверг, завтра Страстная пятница, поэтому мы в Родмелле, а за окном прекраснейший весенний день, мягкий, с голубой дымкой в воздухе, разрываемой пением птиц. Я рада быть живой, сожалею об умерших и не понимаю, почему Кэррингтон покончила с собой, положив конец всему этому. В Эшеме действительно строят огромные амбары слоновьего серого цвета, но я намерена представлять их греческими храмами; по словам Перси, там возведут 60 коттеджей, ну, поживем – увидим440. Пригород все прекраснее, дружелюбнее, очаровательнее, блистательнее; по-прежнему есть огромные просторы, где я могу погулять в одиночестве и проветрить мозги. Может, еще одна книга? Какая? Быть свободной и думать обо всем в одиночестве – благодать; нет нужды писать то, чего я не хочу, или тратить время на вторичное. Две книги о Вирджинии Вулф только что вышли во Франции и Германии441. Это сигнал опасности. Не хочу стать заложницей образа.
Похоже, мы становимся общительней. Миссис Хоксфорд442 хочет привести свою дочь на чай. Думаю, мы поедем в Грецию с Роджером и Марджери. А в понедельник идем на чай к М. Бэрингу.
Я дремлю в этой жаре и тишине. Не могу больше править статьи для «Обыкновенного читателя» и писать письма, а ведь еще даже не обед. Надо почитать свежую газету. Так странно не видеть новых текстов Литтона. Какую жизнь надо вести? Ту, которая по душе. Мне нравится писать. Я люблю перемены. Люблю подбрасывать свои мысли и смотреть, куда они упадут. Несса уезжает в Кассис. Клайв возвращается. Скоро лондонский сезон; потом снова Родмелл. Счастливая жизнь. Под эгидой одиночества – людская жизнь, я имею в виду. Мисс Боуэн, заикающаяся застенчивая простушка, придет на чай.
25 марта, пятница.
Атмосфера последних дней такова, что я подумала, будто уже воскресенье, хотя сегодня Страстная пятница. Погода воскресная, божественно хорошая, теплая, безоблачная. О, как прекрасен был бы вид из окна, если бы не серые оцинкованные сараи. Как примириться с ними? Хочу написать небольшой рассказ, прежде чем приступить к праздничному гусю. Я устала от собственной критики, но разве не бесполезно погружаться с головой в ту жизнь, где все пропорции другие, когда мне еще исправлять бог знает сколько блестящих статей – все будут как на подбор, округлые и цветастые, точно слайды для волшебного фонаря. Странная пропасть между этими двумя мирами. Пойду, пожалуй, в дом и займусь де Квинси443, следующим по списку. Я рассудительна, но не последовательна – не могу нанизать все свои мысли на одну нить. Леонард поссорился с Уэллсом и теперь не может найти источник, подкрепляющий его слова444. Кстати, собаки стали больше думать и меньше лаять – результат моего письменного обращения. Одному бедному псу, говорят, чуть ли не заклеили пасть, но нет – опять лает. Хорошая прогулка не помешала бы. Перси крадет уголь