каждый день; он заставал ее каждый день спокойной и счастливой, и она неизменно заявляла:
– Не могу двинуться, сударь, не могу.
Каждый вечер госпожа де Граблен спрашивала, снедаемая волнением:
– Ну как госпожа Симон?
И каждый раз он отвечал, убитый отчаянием:
– Никакой перемены, совершенно никакой!
Няню рассчитали, так как платить ей жалованье было уже слишком трудно. Стали еще более экономить, все наградные деньги были истрачены целиком.
Тогда Гектор созвал на консилиум четырех медицинских знаменитостей, и они собрались вокруг старухи. Она позволила им исследовать ее, трогать, щупать и лукаво поглядывала на них.
– Нужно заставить ее пройтись, – сказал один из врачей.
Она закричала:
– Никак не могу, хорошие мои господа, не могу!
Тогда они схватили ее, приподняли и протащили несколько шагов; но она вырвалась у них из рук и рухнула на пол, испуская такие ужасные крики, что ее отнесли обратно в кресло с бесконечными предосторожностями.
Врачи высказывались сдержанно, однако засвидетельствовали ее неспособность к труду.
Когда Гектор принес эту новость жене, она упала на стул, пролепетав:
– Уж лучше было бы взять ее сюда к нам, это обошлось бы дешевле.
Он так и привскочил:
– Сюда, к нам? О чем ты думаешь?
Но она, покорясь судьбе, ответила со слезами на глазах:
– Что же поделать, мой друг, ведь это не моя вина.
Весною
Когда наступают первые погожие дни, когда земля пробуждается, начиная вновь зеленеть, когда душистый, теплый воздух ласкает нам кожу, вливаясь в грудь и словно проникая до самого сердца, в нас просыпается смутная жажда бесконечного счастья, желание бегать, идти куда глаза глядят, искать приключений, упиваться весной.
Минувшая зима была очень суровой, а потому эта потребность обновления и расцвета овладела мною в мае, как хмель; я чувствовал прилив сил, бьющих через край.
Проснувшись однажды поутру, я увидал в окно над соседними домами бесконечный голубой покров небес, залитый пламенем солнца. Канарейки в подвешенных к окнам клетках щебетали, надсаживая горло; горничные во всех этажах распевали песни; с улицы подымался веселый гул. Я вышел в праздничном настроении, чтобы пойти, куда вздумается.
Встречные прохожие улыбались; всюду в теплом сиянии вернувшейся весны носилось словно дуновение счастья. Казалось, над городом веял легкий ветерок любви; молодые женщины проходили мимо меня в утренних туалетах, с какою-то затаенной нежностью во взглядах, с более мягкой грацией в походке, и мое сердце переполнялось волнением.
Сам не зная как и почему, я очутился на берегу Сены. Пароходы быстро неслись по направлению к Сюрену, и во мне пробудилось непреодолимое желание погулять по лесу.
Палуба речного пароходика была полна пассажиров. Ведь первый солнечный день побуждает людей против воли выйти из дому, побуждает их двигаться, ходить взад и вперед, заговаривать с соседями.
Сидевшая рядом со мной