у окна, Руслан постарался как можно подробнее вспомнить рассказы своего деда о том героическом для всего советского народа времени.
В конце октября сорок четвёртого советские войска полностью освободили от мадьяр маленький городок, который эти самые мадьяры построили за сто лет до того, как Юрий Долгорукий основал Москву. Было не совсем-таки ясно, зачем освобождать мадьяр от мадьяр, но партия сказала надо, а комсомол ответил есть. Руслан толком не мог вспомнить, как назывался тот венгерский городок, куда его дед прибыл с высокой гуманитарной миссией, да это было не так уж важно. Важно было то, что капитан Дудаев гордо шёл по освобождённому городу, как оно и было положено воину-освободителю, и узрел весьма прелестную венгерскую девушку. Инстинкт естествоиспытателя и повышенное врождённое любопытство породили в голове Александра Сергеевича острую сексуальную фантазию, как бы поближе познакомиться ему с прекрасной мадьяркой, исключительно с целью укрепления дружбы между народами. Он резво попытался затащить ту девушку в ближайшее удобное и тёмное место, но неблагодарная девушка сразу же влепила ему звонкую пощёчину и яростно прошипела прямо в лицо: «Erédj a picsába, kurva!» Оттолкнув советского капитана, мадьярская девка пошла прочь, а Александр Сергеевич сразу понял, что она его неправильно поняла, что он вовсе не то хотел ей сказать и даже, что он вовсе этого не говорил. Он не понял ни слова из речи нечаянно обиженной им девушки, но всё же догадался, что она обиделась и послала его на хуй.
Может быть, что эта нереализованная сексуальная фантазия и не имела бы столь фатального значения для психики Руслана, если бы его дед пошёл туда, куда ему и предложили пойти, но он, как ранее сделал Ленин, пошёл иным путём. Звон в ушах на некоторое время охладил пыл воина-освободителя, что позволило девке отойти метров на двадцать. С криком «Стой, сука!» капитан погнался за уходящей сексуальной фантазией исключительно с целью, принести ей свои извинения, но не всё оказалось в этой жизни так просто. Сначала Александр Сергеевич услышал прямо у себя за спиной недобрый голос злобного мадьярского подростка, который произнёс грубое венгерское ругательство: «Стой büdös kibaszott!» Стоять капитану не хотелось, а на остальную часть фразы он вообще никак не отреагировал, однако совсем напрасно. Злобный мадьярский подросток, лет около тринадцати, кинул в него камень, как будто бы сам он был без греха. Камень пробил башку Александру Сергеевичу, не дав возможности реализоваться его сексуальной фантазии.
Из сумеречного состояния сознания Александр Сергеевич вышел только в конце декабря сорок четвёртого, причём вышел уже в Москве. На его койке сидела тихая русская девушка. Она была в меру красива и даже немного начитана, что и позволило не полностью очнувшемуся после тяжёлого продолжительно обморока Александру Сергеевичу обратить на неё пристальное внимание. Девушка работала в госпитале медсестрой, а звали её Наталья Николаевна. Мало того, так у неё ещё и фамилия была Гончарова.