сстановленный.
Два основных цвета – голубой и белый. И оба светятся. Есть и другие цвета, – зелёный и оранжевый, которые горят маленькими кругляшками вдоль яркого белого, и красный, в виде коротких и бегающих по кругу линий, – но все они теряются в основных, которые будто сияют на фоне серой металлической стены вагона, несущегося со скоростью более тысячи километров в час.
Вагона? Можно ли его так назвать?
Прошло время, мир изменился, транспорт эволюционировал, но многие названия вещей и предметов остались прежними. Люди построили новую
железную дорогу, обхватив всю планету по кругу и замкнув её в единое кольцо транспортной системы. Пересекая континенты и океаны, железной дороге она соответствовала лишь названием и основным материалом. Существенно отличаясь от своих предшественников, сделанных из рельсов и шпал, новая дорога была туннелем, где на огромной скорости, никогда не останавливаясь и не снижая темпа движения, в электромагнитном поле неслись цельнометаллические конструкции пассажирских капсул – поездов.
Ротация пассажиров и грузов на поезда и с них происходила лишь при стыковке с локомотивами-спутниками, которые базировались на своих домашних вокзалах и станциях в ключевых городах для новой дороги. Начиная по малой дуге разгон от места своего базирования, локомотивы догоняли поезда, движимые в кольце без остановок, соединялись с ними через специальные шлюзы, производили обмен пассажирами и грузами, а затем, спустя строго отведённое время, разъединившись, опять уходили в сторону, возвращаясь к себе в города.
Размышления и вопросы самому себе – это хорошо. Но!
Поезд прошёл Токийско-японский сектор и уже шёл по территории России.
Скоро секторные ответвления на Китай и Монголию, а через пару минут закончится и ротация пассажиров с японским локомотивом.
На объёмной схеме Земли с кольцом, напротив меня, запустился счётчик обратного отсчёта до расстыковки. Две минуты.
Пора! Изменённый вот-вот появится.
Нажав кнопку перевода кресла из полулежащего состояния в сидячее, тройным сжатием ладони в кулак, я включил скрытый коммуникатор, – на внутренней стороне большого пальца левой руки вспыхнул подкожный синий огонёк.
Надо перепроверить предварительный расчёт и связь.
Десять вагонов. Из них три грузовых и один торговый. Стыковка поезда с локомотивом через последний. Я в пятом, а значит необходимое время для изменённого, чтобы пройти сюда – минут… Пятнадцать – двадцать. Да так и есть, при учёте того, что он не задержится в торговом, чтобы поесть или что-то купить.
Два коротких звуковых сигнала в ухе оповестили о подключении в группу второго и третьего коммуникатора. Прекрасно. Серёга и Малыш выходят на позиции. Всё идёт по плану.
Я встал и, бросив короткий взгляд на счётчик, – двадцать три секунды до расстыковки, – осмотрелся вокруг. Два широких прохода вдоль вагона и ряды, ряды и ещё раз ряды разнонаправленных кресел, столов и полок. Шкафы и вешалки для одежды по краям и несколько десятков объёмных схем и панелей привносят своими картинками и светом хоть какую-то оживлённость в этот муторный и скудный интерьер вагона. Пассажиры, а их и не так много после Токио, заняты своими делами: кто-то спит, читает, что-то смотрит в сети, а некоторые даже общаются между собой. Но смешнее всего выглядели те, кто был в сети – смотрящие в никуда, словно со стеклянными глазами. Точно, как зомби какие-то.
Поправив ремень на джинсах с закреплённым на нём справа тройкой пауков, прикрытых коротким до колен осенним плащом, я сделал шаг в проход, ближе к схеме. Повернулся и пошёл в сторону шестого вагона, оценивая количество пассажиров.
Триста посадочных мест в этом вагоне, в шестом столько же, так же как и в двух последующих к началу поезда, за ними – вагоны бизнес и первого класса, а это уже по сто пятьдесят и по сто человек на вагон. Сейчас, по моей оценке, учитывая тех, кто вышел и то, что я знал о продаже билетов в этих секторах, – поезд пуст на тридцать процентов.
Новых пассажиров, как я и ожидал, пока, ещё нет. Осталась пара десятков шагов, и я войду в тамбур, а там и шестой вагон.
Тихий шелест. Впереди, на расстоянии уже каких-то семи шагов, открылись тамбурные двери.
Немного неожиданно. Видно кто-то из пассажиров спешит занять свои места.
Но нет, я ошибся. Или почти.
Навстречу мне, паря в воздухе, двигалась роботизированная тележка, нагруженная багажом. За ней, враскорячку, прихрамывая на левую ногу, держа в руках, словно сокровище, пару чемоданов известного и восстановленного, спустя столетия, бренда, медленно пыхтя как паровоз, и опасаясь что-либо задеть и повредить свою ношу, пробирался носильщик. А следом за ним, будто надзиратель, одетый во всё чёрное шёл охранник – китаец. Из свиты? Возможно. Но чьей?
Пассажиры первого класса! Азиаты. Богатые азиаты из Поднебесной. Только эти любят такие вещи, в таком количестве и такую свиту, – чёрные костюмы, чёрные рубахи и чёрные туфли. М-да… А может японцы? Те тоже любили такую свиту лет двести назад. Но чаще, ещё в котелках и всё-таки белых