рассказ, как уже проврался. Никакой истории, собственно, не произошло. Ну, в смысле, чтобы с путём главного героя, кульминацией, развязкой и – желательно – с хорошо сформулированной моралью в скромной рамке из орехового багета. Ничего такого у меня, если быть честным, не припасено. Есть только внезапно всплывший в море других воспоминаний кусочек той, уже почти бесконечно далёкой, жизни и дерзкое желание заглянуть в него новыми, сегодняшними глазами. Особой смелости в этой затее мне придаёт недавно полученное заключение офтальмолога с диагнозом «развивающаяся старческая дальнозоркость». Вот уж не каждый раз буквальный смысл обретает наше незабвенное «то, что доктор прописал».
Коллектив нашего отважного предприятия был небольшой, но разношёрстный: не более 20 человек, зато каждый из них достоин отдельного рассказа. Впрочем, сегодня будет преимущественно про одного из них, а про остальных я обязуюсь рассказать, если меня впоследствии вызовут на бис не менее 19 раз. Его звали Йошко Цветкович, уже по имени видно, что он был с Балкан, а если расставить все точки над этим отчаянно непростым регионом нашей матушки-Европы, то его родиной была Хорватия, а точнее стольный град её Загреб. Да, это было время, когда все границы казались уже стёртыми и люди легко перемещались в любых направлениях, резонно полагая, что ничего необратимого они не предпринимают.
Не знаю, какая ситуация была тогда в формирующихся корпорациях, но в лавочки, подобные нашей, люди набирались через знакомых, современные работники HR-сектора прокляли бы нас за то, что мы не нуждались в них от слова “до свидания”. Поэтому никого не удивил весьма опрятный для айтишника молодой человек, появившийся в офисе одним хмурым январским утром. Выяснилось, что его “посватал” два дня назад один общий знакомый и я согласился с ним встретиться, но успел об этом забыть. С учётом этого моего морального долга, я был максимально дружественным на переговорах, и мы скоро ударили по рукам.
Йошко проработал у нас не так уж и долго, меньше года: он ждал приглашения в Германию, которое пыталась пробить для них двоих его подруга жизни Лена, не добравшаяся до Москвы и оставшаяся в своём родном Киеве как раз с целью организации этой совместной передислокации на Запад. И он о предположительной временности своего пребывания в Москве честно рассказал мне в нашем первом разговоре. Это было совершенно в порядке вещей: никто не жил тысячелетними планами в то залихватское время.
И нельзя сказать, что его присутствие в офисе нас как-то существенно изменило по сравнению с «до» или «после», скорее именно в моей башке тот 2005-й год стал одной из вех, на которые нанизывается вся память прожитых лет. Впрочем, я вижу, что далеко не у всех так работает голова, поэтому постараюсь чуть ниже пояснить – почему именно то время мне сейчас хочется вспоминать и делать относительно него умозаключения, претендующие на осмысленность.
Вот сейчас спросишь молодежь: «Чем велик 2005-й год?» – и начнешь пожинать унылые плоды болонского ЕГЭ. Ну, то есть рандомные предположения о том, что могло бы остаться в памяти тех, двадцатилетней давности, наблюдателей. Что-то типа: «Мюнхенская речь Путина» (не тот год), «последний альбом Пинк Флойд» (не тот век) или «договоренность о мире, основанном на правилах» (не то всё).
А ведь ответ на вопрос существует! Конечно же, победа ЦСКА в финале Кубка УЕФА 18 мая 2005 года, добытая в солнечном Лиссабоне в эпической битве с местным “Спортингом”. Упс, слышу шелест закрываемых томов, это наши читательницы в возмущении “выходят из чата”, не желая выслушивать подобную ересь, да еще и в отсутствие лирического сюжета. Но сжальтесь над бедным автором, не думали ли вы над тем, что любой лирический сюжет ему приходится проживать вместе с героями, а это ох как непросто, сам Брайан Мэй1 не даст соврать. Минуточку отдохновения, автор пополнит запасы душевных сил от живительного футбольного источника, и мы двинемся дальше, в мир человечьих взаимоотношений в отдельно взятой производственной ячейке общества.
По-русски новобранец говорил практически без акцента – видимо, сказались три года, проведённые до этого в Киеве, да и славянская первооснова также была весьма кстати. Поэтому многие коллеги вообще не обратили на него повышенного внимания, особенно те, кто поинтровертнее. Ну мало ли, что Йошко. Время тогда было свободное, кто-то именовал себя Нюней, кто-то – Шоном, чем Йошко хуже? Я же в те годы уже был не про коды, а больше про людей, поэтому приглядывался к новичку с интересом: у меня было к тому моменту немало знакомых и даже приятелей из разных уголков нашего богоспасаемого шарика, но хорватов среди них не припоминаю.
Про опрятный вид Йошко я уже упомянул, но он отличался от остальных разработчиков еще и стилистически: выглядел как-то моднее, западнее, что ли, никогда не скатывался до базовой настройки “кроссовки-джинсы-свитер”. Про его внешние данные мне вряд ли удастся сказать достоверно: объективно оценивать экстерьерные достоинства представителей мужского гендера мне всегда было трудно. Доходило до смешного: тот факт, что я сам крайне высоко котировался среди всей нашей выпускной параллели, до меня был доведён лишь годы спустя некоторыми из бывших одноклассниц, ставшими со временем менее скрытными. Спасибо им, конечно: лучше поздно, чем никогда,