ка выбрался из своей норы с горячим чайником. Устроился возле дома почаевничать. Где-то неподалеку разносилось:
– Муля! Му-ля-я!
Мотька улыбнулся: «Опять сова потеряла своего малыша Мулю». Совята уже чуть подросли и любили расходиться от родного гнезда в разные стороны на поиски приключений. Мать сова искала, звала их. Ее крик разносился по всей тундре.
– Здравствуй, Мотя! – поздоровалась белая сова и присела рядом.
Мотька поздоровался и налил свежего чаю сове.
– Потеряла? – спросил Мотя про совят.
Сова только махнула крылом. Это происходило изо дня в день. Можно было не отвечать. Тут же подскочил к Мотиному чайнику горностай, протянул лапу Моте. Прилетела пуночка с маленькой кружечкой. Вдалеке виднелось стадо овцебыков.
– Дядюшка Яков! – закричал Мотя.
– Завтра, завтра, – ответил огромный овцебык.
– Одно дело наметили, – пояснил Мотя своим гостям.
Повсюду виднелись белые гуси. Они многочисленной стаей прилетали на родину, принося с собой весну. У них уже вылупились гусята, но были еще малы. Никто из гусей не покидал своих гнезд, устроенных на земле среди зарослей карликовой березы и мхов.
– Это кто там быстро бегает? – спросил Мотя.
– Да это Филарет с письмом. Наверное, только овцебыкам еще не показывал, – ответила сова, вглядываясь.
– Какое письмо? – удивленно спросил Мотя.
Все соседи Моти и жители холодного края всегда были на виду. Пространство вокруг открывалось до самого горизонта, который обрывался горами и морем. На несколько километров была видна жизнь тундры. Филарет был большой и старой росомахой. Как это Мотя не знает о таком важном событии, как письмо!
– Так брат ему письмо написал. По-моему, все уже знают. Филарет который день носится с ним.
– О, привет честной компании, – поздоровался, подбегая Филарет. – Мотя, ты еще не слушал моего письма, – он уселся возле горностая, налил себе чая и стал читать.
«Здравствуй мой дорогой и любимый брат! Пишу тебе очередное письмо, на этот раз назвал я его – Кукушкин хвост. Живу хорошо, не жалуюсь. У нас тепло и солнечно, да и зимы не холодные. Живем дружно со всеми. Как ты уже знаешь дом у меня под крепкой елью…»
– А что такое ель?
– Это дерево.
– А что такое дерево?
– А толком я и не знаю, Мотя, – отвечал Филарет. Он продолжал прихлебывать горячий чай.
Мотя размышлял и восторгался. «Что за дерево? Камень, скалы, травы, мхи, море – знаю что. Еще можно и дом построить под деревом. Ель! Какое красивое название!».
– А почему письмо называется Кукушкиным хвостом? – спросил Мотя.
Но Филарет не успел ответить. В одну минуту все изменилось. Неизвестно откуда появились свинцовые тучи, заслонили солнце. Пошел обильный мокрый снег. Закружил ветер. Дальше своего носа стало не видно из-за непогоды. Сова бросилась в тундру на поиски совят. Филарет, припрятав письмо, быстро убежал. Улетела пуночка. Мотя и горностай заскочили в нору к Моте.
– Эх, чайник забыли, – пожалел Мотя.
– Ничего, потом возьмешь. Я у тебя посижу, – сказал горностай.
В нору закатился мягкий шарик. Это был лемминг Проша. Он встал на лапки и отряхнулся.
– Я нору рыл… и надо же, такая непогода! – начал он.
– Так, наверное, нора у тебя готова? – улыбаясь спросил Мотя.
– Это с какай стороны посмотреть…
Все знали, что Прохор был несколько ленив. После таяния снегов по всей тундре были видны шарообразные гнезда леммингов. Это их зимние квартиры, которые открылись после таяния снега. Лемминги их покидают и роют себе летние норки. Прохор до сих пор не мог вырыть себе жилья. Причин было много. То земля не поддается, то погода не устраивает. Жил Проша где придется: у Моти, у других соседей, в зимней квартире.
– У тебя останусь, непогода-то какая, – подытожил лемминг и залез на печку.
Через некоторое время Мотя с горностаем выглянули из норы.
– Я домой поскакал, – сказал горностай и исчез в тумане.
Лето как не бывало. Неприветливо белело снежное сырое покрывало, которое скрыло не только красивый цветочный ковер, но и все живое вокруг. Стояла туманная дымка, изредка пролетал снег.
– Прошка, хватит валяться, пошли, – позвал Мотя.
Проша нехотя слез с печи и засеменил вслед за Мотей. Они шли помогать белым гусям, которых вместе с гнездами занесло снегом. Песец с леммингом разрывали снег, чтобы освободить гусей из плена. Кругом разносились слабые «охи» и «ахи». Под снежным покрывалом сидело и семейство сов. Мать укрыла детишек своими огромными крыльями. Совята выглядывали из перьев испуганными глазами.
– Чаю попейте, – сказал Мотя, ставя рядом с совами чайник.
Работы Моте с Прошей было очень много. Количество гусей насчитывалось несколькими тысячами голов. Неподалеку стояло стадо овцебыков. Их морозостойкая