маг. Немногословный и сдержанный, он совсем не походил на среднестатистического сервиноктиса. К гостю он отнёсся тепло и предложил тому расположиться у него в усадьбе-артефакте Успенское,41 выстроенной в виде замка.
Молодые люди быстро нашли общий язык. После бессодержательных светских разговоров речь зашла о смене главы «Серви ноктис», и выяснилось, что Анатолий давно знает, кого прочат на место его деда. Он очень удивился, когда Конрад сообщил, что дуксом становиться не собирается.
– Мда, своим отказом вы внесёте некоторую сумятицу в наши ряды, – сказал маг, – Но почему, Конрад?
– Не лежит душа, – просто ответил тот.
– Намереваетесь стать инквиетумом? – усмехнулся собеседник.
– Почему это всех так беспокоит? Я не вижу ничего дурного в том, чтобы держаться подальше от политики.
– Видите ли, – начал Оболенский, – это плохая примета как у светлых, так и у тёмных. Я могу привести примеры, когда магам, отказавшимся занять какую-либо сторону, быстро приходил конец. Как при воздействии одноимённого проклятия.
– А по-моему, это суеверия.
– Поживём-увидим. Однако вы создадите «Серви ноктис» определённые сложности. Волшебников, равных вам по силе, в мире больше нет.
– Ну, значит, дуксом выберут менее сильного мага, – беспечно сказал Конрад.
– С одной стороны, я понимаю вас, герр Виттельсбах, ваше нежелание нырять в эту грязную пучину, но, с другой, опасаюсь, не совершаете ли вы ошибку. Вдруг у руля встанет недостойный. Тогда всем нам придётся несладко.
– Будь, что будет! – решительно сказал Оболенскому визави. – А почему бы вам самому не занять место деда?
Анатолий рассмеялся.
– Если бы оно передавалось по наследству, как трон, у меня не осталось бы выбора. Но мою кандидатуру никто не рассматривает всерьёз, во мне недостаточно колдовской мощи.
Виттельсбах задумался.
– У меня есть друг, – сказал он, – чей магический потенциал очень высок. И он мечтает о власти. Возможно, сервиноктисам стоит обратиться к нему?
– Незавуалированное стремление к власти – тоже плохая примета. Из таких людей часто получаются диктаторы.
– Нне думаю. Хотя….
– Как его имя? Он достаточно известен?
– Вряд ли. Вольф Майдель молод, он мой ровесник.
Анатолий внезапно посуровел.
– Майделя знают многие, он уже успел себя показать.
– Вот как?!
Конрад был поражён. В памяти молодого человека неожиданно всплыли слова отца, сказанные о четырнадцатилетнем Вольфе: «Держитесь своего товарища, Конрад, вероятно, в его руках наше будущее». Неужели уже тогда Майдель сделал нечто такое, что заставило «Серви ноктис» его признать.
– Возможно, вам будет неприятно это слышать, – продолжил Оболенский, – но этот человек опасен. Я немного легентем, и это помогает мне разбираться в людях. Уверен, что с таким дуксом нас ждут большие неприятности.
Виттельсбах размышлял, на лоб набежали морщинки. Заметив это, Анатолий сказал:
– Да