оскорбило Виттельсбаха, который охотнее остался бы для стада туристов привидением, чем стал лицедеем. Отвязавшись от назойливого иностранца, он приказал Теодориху собрать всё, что тому понадобится на новом месте, и субвертировал с мальчиком к недавно приобретённому жилищу. С помощью магических пропускных слов они открыли калитку и уже собирались войти, как вдруг…
– Так, так, – язвительно произнёс знакомый голос, – надо же, предатели спокойно ходят по земле Германии, не боясь мести! Долго же мне пришлось ждать, когда медведь высунет нос из берлоги.
Не оборачиваясь, Конрад толкнул мальчика в тёмный проём.
– Иди внутрь. Да не вздумай высовываться!
Он отпрыгнул в сторону, увернувшись от посланного в него «секаре», и выкинул вперёд руку в ответном жесте.
– Долорем!
– Эксплосион!44
– Ретро!45
Вернувшимся взрывом Морсатра сплющило и швырнуло на землю. Пока тот приходил в себя, Виттельсбах повернулся, чтобы открыть дверь. И в этот момент его ударили в спину.
– Инквиетум46!
Всё вокруг стремительно завертелось и замерло. Конрад повернулся к поднимающемуся с земли Майделю. Тот оскалился, демонстрируя улыбку.
– Ты же хотел стать неприкаянным, Кон. И я тебе помог, правда, по-своему. Любопытно, понравится ли тебе, уже отверженному, медленное угасание?
– Ничего не имею против, – искренне ответил маг, – и даже скажу тебе спасибо. После того, что ты сотворил с моей жизнью, поблагодарить тебя я могу лишь за смерть.
Взглянув на ошарашенное лицо дукса, Виттельсбах расхохотался.
– Вот, прими от меня подарок, – всё ещё смеясь, произнёс он. – Секаре!
Взвыв и схватившись за рассечённое плечо, Морсатр снова отлетел назад, а его противник, насмешливо улыбаясь, сделал книксен и исчез в мрачном чреве замка.
Оказавшись в жилом доме и вызвав свет, маг подошёл к старинному зеркалу. Он рассматривал своё лицо, на котором пока не было заметно никаких изменений. Но проклятие медленно и верно в течение двух-трёх лет разрушит то, что сейчас выглядит так молодо. Подумав об этом, Конрад на секунду почувствовал жгучее желание перенестись к друзьям в Либенштайн, чтобы прервать процесс затяжного распада. Но безразличие к жизни удержало его, и он, не отрываясь, вглядывался в вечное стекло, отражавшее то, чего скоро не будет.
– Что такое инквиетум? – прозвучало за спиной Виттельсбаха.
– Пока тебе незачем это знать, – не отрываясь от созерцания, ответил тот. – Поднимись наверх и выбери комнату. Я займу любую другую. Игнис!47
На стенах вспыхнули факелы, но намного светлее не стало. Пугливо косясь на тени в углах, мальчик поднялся по лестнице, а маг стоял у зеркала до тех пор, пока наверху что-то не грохнуло, и не раздался вопль. «С новосельем!» –