минуты отплясывать тарантеллу20. Произнеся антизаклятие, Теодорих испуганно посмотрел на наставника, ожидая взрыва, но тот лишь ухмыльнулся.
– Конечно, «салтаре» не относится к боевым, – сказал он, – но умение его использовать не повредит. Если враг вместо того, чтобы сражаться, примется танцевать на поле брани, это может дезорганизующе подействовать на его соратников.
Мальчишка хихикнул. Он открыл рот, чтобы ответить, но недавний противник махнул рукой, предупреждая готовые сорваться слова, и, молча кивнув, тяжело спустился вниз.
Теодорих же, проводив его взглядом, подошёл к проёму между зубцами и, глядя вниз, но не видя расстилающихся у подножья замка полей, задумался. Опекун может нормально общаться с людьми, у него есть чувство юмора, он даже умеет улыбаться, когда захочет. Почему же с ним он так холоден? Этот вопрос мальчик задавал себе неоднократно.
Вероятно, дело в нём самом. Возможно, он недостаточно умён, сообразителен и этим день за днём разочаровывает Виттельсбаха. Конечно, грех жаловаться, за годы, проведённые вместе, наставник ни разу не ударил воспитанника, заботился о нём – его развитии, образовании. Если ребёнок болел, мог провести бессонную ночь рядом, но…
Но интуиция подсказывала Теодориху, что маг делает это без души, переступая через себя. Настоящего тепла мальчик не чувствовал, как если бы между ним и опекуном стояла непроницаемая стена. А это проклятие? Почему тот не хочет от него избавиться?
Ответов он, как и всегда, найти не смог. Герр Вительсбах такой, как есть, он вряд ли изменится, и Теодорих должен с этим смириться. Несмотря ни на что, воспитанник любил сурового чародея, как отца. О родном он не хотел даже вспоминать, потому что был уже достаточно взрослым, когда тот убил его мать и намеревался поднять руку на собственного сына.
Выбросив печальные мысли из головы, Теодорих побежал переодеваться. Его ждали друзья.
Мальчик не ошибался. Вовсе не тревога о его магическом образовании заставила Конрада подняться так рано, и о встрече воспитанника с товарищами он вспомнил совершенно случайно. Виттельсбаху всю ночь снились тревожные сны, лишь косвенно связанные с историей ребёнка. Проснувшись до света, маг решил не валяться бесцельно в постели, а придумать себе какое-нибудь занятие. И этим делом стал Теодорих.
Но сейчас, когда тот ушёл, мужчина опять оказался в плену тяжёлых дум. Не в силах им противиться, он занял кресло перед камином, и в памяти его вновь замелькали обрывки прошлой жизни.
Глава III
Оказавшись у стен Либенштайна, Конрад вызвал хозяина, и иллюминас пригласил гостя внутрь.
Убранство магического жилища выглядело незамысловато, ничто не указывало на то, что его владелец – потомок морганатической ветви королевской династии. Лёвенштайн21 давно отказался от титула и привилегий, считая, что простота жизни даёт больше возможностей для правильного восприятия действительности. Виттельсбах соглашался с ним, он тоже не придавал