салоп на подкладке из соболей, раскладывала на полках шляпные коробки, ставила вниз сапожки, отделанные сафьяном.
А может, и нет, может, всё это её фантазии. Стоп, о чём это она? О старинном шифоньере, дышавшем вечностью, чей век вот-вот закончится? Пора, хоть и жаль, конечно, жаль… Вера погладила ладонью прохладное полотно дверцы. Хотя, если б шкаф мог говорить, скрипнув створкой на расшатанных петлях, может и сам, не перенеся собственной ненужности, пожелал бы распрощаться со своей долгой, тихой жизнью.
Она покрутила в руках перемотанный скотчем пакет. Подошёл Дик, любимец семьи, ткнулся в колено мохнатой мордой, взглянул на свёрток с интересом. Похоже, тут старые фотки, забытые за ненадобностью. Обрывки чужих жизней… Бросить, не развязывая, в приготовленную для мусора коробку? Чтоб не тратить времени? Чтоб не возникли ненужные мысли, которых и так полно в голове, как в забитой файлами флэшке? Да, в коробку, там уже полно хлама. Пакетик плавно спикировал на указанное ему место, но через минуту снова оказался в Вериных руках. Находка сумела разжечь её любопытство, и взгляд уже искал нож, чтобы вскрыть свёрток. Это оказалось нелёгким делом. Пакет не поддавался, кто-то очень хорошо спрятал от чужих глаз свои секреты.
Вера прошла в гостиную, отдёрнув штору, толкнула балконную дверь. Словно заждавшийся у порога гость, вместе с солнцем в комнату ворвался ветер, пахнув запахами моря и сочной зелени деревьев. Июньский ветер особенно хорош…
На балконе, на маленьком столике из ротанга дело пошло быстрее. Минута – и старые фотографии уже у неё в руках. На них незнакомый симпатичный парень с густой шевелюрой, снятый так, словно он и не догадывался, что кто-то наводит на него объектив фотоаппарата. Здесь он заснят вполоборота, рядом с мотоциклом, а тут среди таких же вихрастых парней с серьёзными, озабоченными лицами. И только одна фотка особенная, на ней парень обнимает за талию Верину маму. Да, сомнений быть не может, это она, Елена Ивановна Державина, юная и красивая, смотрит на мир торжествующим взглядом. Пожелтела старая фотка, выцвели на ней те, что, кажется, любили друг друга. Мамина первая любовь? Наверное. Когда-нибудь, в подходящий момент, в хрупкие минуты откровенности Вера спросит её об этом. Потому что ей всё надо знать, и это всегда было Вериной проблемой…
Привычно жалобно, словно приговоренные к вечным мукам фантастические существа, закричали чайки, прервав её мысли. Кричат неприятно, но Вера всё равно любила их, часто следила взглядом, как улетают они в синеву неба. Она любила всё, что связано с морем. Вот оно, совсем рядом, живое, опасное, манящее, знакомое и каждый раз новое; просыпаясь, ещё не открыв глаз, Вера каждое утро вслушивалась в его говор, в его мелодию, и эта симфония звуков наполняла особым настроением всё вокруг.
И до чего ж ей по сердцу лето! Сколько долгих часов, едва дождавшись летних каникул, провели они с Ксюшей в маленькой бухте вдалеке от оживлённых пляжей, купаясь и загорая, собирая причудливые ракушки. Довольный Дик пулей носился по кромке воды, поднимая фонтаны брызг. Любимая собака, лучше нет… Вера устраивала далёкие заплывы, пока подруга отчаянными взмахами руки не приказывала возвращаться обратно. Счастливы те, кто родился на побережье тёплого моря…
Резкий порыв ветра, полоснув ножом, задрал подол сарафана, растрепал волосы, сбросил со стола фотографии, играючи перекинул через перила. Вскочив, Вера попыталась поймать их. Весело прыгал выбежавший на балкон Дик, помогал, как мог. Куда там, бесполезно… Она перегнулась через перила. Фантастическими бабочками летели к земле пожелтевшие фотографии; обрывки чужой жизни, немые свидетели ушедших дней, они не хотели оставаться в её руках. Хотели исчезнуть и унести с собой семейные тайны? Ну уж нет! Придется спуститься на улицу и поискать. Не птицы, далеко не улетят…
Рассыпавшись под балконом, фотографии ждали её. Чёрно-белые, невесёлые, доказательства неслучившейся любви. Успела, собрала. А вот и ещё одна, зацепившаяся за куст акации, та самая, где обнимаются двое. Он и она. Как выцвели те, что любили друг друга. Время беспощадно… А фотки пусть останутся у неё, как частички мозаики, из которой уже начинала складываться картина жизни Вериной мамы. Той жизни, где ещё не было Веры, и о которой она ничего не знала. Неизвестной жизни Елены Державиной. Юной, счастливой, влюблённой…
Часть первая. 1999 год
Глава 1. Елена
Сидя на подоконнике напротив аудитории, Елена нервно листала конспекты в коричневой, изрядно потрёпанной тетради. За окном лето, за окном свобода, а тут… Тут просто беда с историческими датами, никак они в голове не укладывались, цифры и её девичья память совсем не дружат друг с другом. Вся надежда на спрятанные под манжетами блузки шпоры, грандиозный труд пары-тройки бессонных ночей; слева даты начала века, справа послевоенные. Два крохотных листочка – её шанс не провалить экзамен.
Сегодня они сдавали «Историю СССР» самой Раевской. Дама строгая – жуть! Из-за несданного у неё экзамена студентов-неудачников даже из института отчисляли. Не нужны здесь такие студенты. Чисто теоретически Елена с ней согласна: что это за историк, который историю своей страны не знает? Пшик, пустое место. Раевская всего один семестр у них читала