Я пыталась не обращать внимания на глухое бормотание сидевшего рядом мужчины, который выглядел как жалкий двойник Роуэна Аткинсона[1] – даже брови у него были такие же густые. Астрологию высмеивали и прежде, и этот случай, конечно, не последний. AstroFair[2] была одной из крупнейших астрономических ярмарок в мире, и поэтому организаторы вовсю постарались. Здесь предлагали бесплатные закуски с тунцом – я к ним не притронулась, а вот мой сосед, судя по запаху изо рта, явно поступил иначе. Симпатичные сотрудницы раздавали листовки, которые все равно оказывались в мусорном ведре, а еще тут, конечно же, было огромное множество исследователей, уверенных в себе и незыблемости своих теорий. Пышный конференц-зал был до самых высоких, украшенных лепниной потолков наполнен облаком дешевого одеколона и заносчивости.
При этом я не считала, что все ученые были такие. Я знала немало астрономов, астрофизиков и других образованных людей, которые обладали умом и все же не утеряли способность сопереживать. Не все были такими бесчувственными, как Шелдон Купер[3].
Тем не менее казалось, будто здесь собрались все надменные ученые Англии. Происходящее напоминало какой-то лабораторный эксперимент увлеченных студентов-психологов. Берете помещение и до краев заполняете его суперумными учеными. Что тут только ни происходило – возможности были безграничны, однако результат все равно не менялся: люди хотели доказать свою правоту, и это завершилось страшной суматохой, в которой громко провозглашали тезисы и отстаивали дикие теории.
– Надо бы нам сыграть в игру на выпивание, – внезапно отозвался мужчина слева и немного наклонился ко мне, заставив меня чувствовать его дыхание. Явно тоже досыта наелся бесплатных закусок с тунцом. Он весело взглянул на меня. Они что, хотели, чтобы я присоединилась к их разговору? Я считала, что Маркус Томпсон, который сейчас расхаживал по сцене, был одним из умнейших астрологов в стране. Я сидела здесь между мужчинами по двум причинам: во-первых, моя начальница Джеральдина ждала от меня захватывающую статью об этом зрелище, а во-вторых, мне очень хотелось послушать выступление Томпсона.
Быть может, сегодня мне хватит смелости, и позже я даже возьму автограф. Что тогда сделает дуэт комиков – Роуэн Аткинсон и его коренастый, наполовину лысый друг Бенни Хилл[4]? Я отвела взгляд, попыталась снова сосредоточиться на выступлении и стала слушать теории Томпсона. Астрология против астрономии. Личное толкование расположения звезд против сухой науки. Битва, которая велась десятилетиями и в которой никогда не будет победителя, потому что у соперников были совершенно разные подходы.
Тишину, которая время от времени прерывалась лишь кашлем или непочтительными перешептываниями, проре́зали приглушенные хлопки. Томпсон с улыбкой приветливо кивнул сидящим перед ним людям, и я, будучи главной поклонницей этим вечером, одарила его громкими аплодисментами.
Ведущий поблагодарил Томпсона, и вдруг все вокруг ожили, словно кто-то открыл окно, и прохладный октябрьский воздух пробудил людей от глубокого сна. Все подняли головы, раздалось взволнованное, нервное хихиканье.
– Профессор доктор Уэстон Джонс, астрофизик и звезда нашего вечера.
Мужчина на сцене принялся долго расхваливать человека, которого с недавних пор все называли рок-звездой астрономии. И безусловно, лишь потому, что ему, судя по всему, улыбнулась удача, и он уже полгода был звездой передачи «Вселенная и звезды» известного стримингового сервиса. Несколько женщин в зале вытянули шеи, а мужчины с трепетом и глубоким почтением зашептали что-то о его выдающейся работе. Да, тут не поспоришь: таких ботанов, как он, встретишь редко. Ума ему хватало с лихвой, но почему такие черты, как привлекательность и интеллект, так часто сочетались с высокомерием?
Уэстон вышел на сцену в элегантном костюме из светло-серой ткани, облегавшем его широкие плечи. От галстука он отказался, зато надел белые кроссовки – видимо, чтобы подчеркнуть полную непринужденность. Он выглядел таким же высоким и внушительным, как и в своей передаче. Толпа наградила его бурными овациями. Уэстон был для них чем-то вроде гигантского сливочного торта с засахаренной вишней, и у всех здесь текли слюнки. Как журналистке, мне было очень интересно собственными глазами наблюдать за резкой переменой в настроении.
Кивнув толпе с загадочной, привлекательной улыбкой и встав за трибуной, он с остроумной шутки начал свой доклад о картировании развития металличности во Вселенной. Люди уселись и принялись внимательно следить за его речью. Стоило признать, что я не особо разбиралась в этой теме и потому слушала краем уха. Зато его внешний вид – растрепанные темно-каштановые волосы, по которым он то и дело проводил рукой, и трехдневная щетина, – поистине впечатлял. Он выглядел так, будто собирался вскочить в своем элегантном костюме прямо на мотоцикл «Харли-Дэвидсон». Сзади, само собой, устроилась бы худая как спичка блондинка, чья длинная шевелюра не спуталась бы даже в тесном шлеме, и они бы уехали в закат.
Было удивительно, с каким пылом Уэстон разглагольствовал на скучную