к тусклому свету и смогли обозреть прочую обстановку, описать которую можно буквально в нескольких словах. По бокам каюты размещались два длинных диванчика, упиравшихся в задней части каюты в шкафчики, один из которых был низким, образуя нечто вроде миниатюрного буфета с подвешенной над ним полкой для стаканов. Над диванчиками палуба нависала очень низко, но поднималась до высоты плеча ближе к центру, где небольшая рубка со световым люком создавала немного дополнительного пространства. Сразу за дверью размещался компактный умывальник. Вдоль обеих стен шли багажные сетки, на которых валялись свертки флагов, карты, головные уборы, коробки для сигар, банки с вареньем и тому подобное. К баковой переборке крепилась книжная полка, забитая томами разных форматов. Некоторые из них были затиснуты вверх ногами, у иных отсутствовали корешки. Пониже книг на стеллаже размещались анероид и хронометр в добротном чехле. Все деревянные части сияли белой краской, и взгляд менее придирчивый, чем мой, вполне мог счесть обстановку не лишенной приятности. К задней переборке было небрежно пришпилено несколько кодаковских снимков, а прямо над дверью висела фотография юной девушки.
– Сестра, – пояснил Дэвис, который вынырнул из камбуза и перехватил мой взгляд. – Ну, теперь давай спустим наше добро.
Он взбежал по трапу, и вскоре мой чемодан навис черной громадой над люком, и снова начались пыхтение и возня.
– Боюсь, он слишком велик, – донеслось сверху. – Мне жаль, но тебе придется распаковать его на палубе – пустой уж как-нибудь засунем.
Бесконечная череда пакетов образовала пирамиду в тесном пространстве у моих ног, а спина заныла от наклонов и приседаний. Дэвис вернулся и с нескрываемой гордостью провел меня в спальную каюту (другую он величал салоном). Разожженная свеча осветила две узкие и короткие койки, застеленные одеялами, но без простыней. Под ними размещались выдвижные ящики, один из которых Дэвис отвел мне, наивно полагая, что его будет достаточно для моего гардероба.
– Как распакуешься, можешь спустить вещи через световой люк прямо на койку, – объявил он. – Хотя вряд ли тут хватит места для всей твоей поклажи. Я к тому, что не мог бы ты…
– Нет, – отрезал я.
Абсурдность ситуации поразила меня – два человека, скорчившиеся, как мартышки, умудряются спорить.
– Если ты выйдешь, я смогу выйти тоже, – добавил я.
Дэвиса, похоже, уязвило это подобие перебранки, но я протиснулся мимо него, поднялся по трапу, весь кипя от возмущения, и, раскрыв треклятый чемодан, стал при бледном свете луны рыться в его содержимом. Махнув на все рукой и решив, что чем скорее, тем лучше, я спустил часть вещей вниз, торопливо покидал остальные назад – пока Дэвис не обнаружил весь мой гардероб – и застегнул замки. Потом уселся на своего белого монстра и поежился, потому как в воздухе витала осенняя прохлада. Мне пришло в голову, что, если пойдет дождь, все может стать еще хуже. Эта мысль заставила оглядеться вокруг. Миниатюрная бухточка была спокойна, как стекло; звезды в воде и звезды