свадьбу его с Помпеей Плотиной родители сыграли, исполнив все древние, уже вполне отжившие, торжественные обряды, тем самым еще раз подчеркнув свою принадлежность к римскому народу, приверженность к римскому образу мыслей.
Марк рос мечтательным, послушным мальчиком, часто отдавался на волю фантазии. Любил слушать рассказы отца о деяниях древних героев, об отцах-основателях государства. Только Рим, утверждал отец, способен навести порядок во всклоченном, обезумевшем, переполненном толпами варваров мире. Внимал ритору, слушался маму, совершенствовался во владении оружием. Заучивая наизусть тексты, написанные неисчислимыми ордами греков, вместе со школьными друзьями негодовал – всю эту премудрость хитрые греки создали на горе доблестным римлянам! Однако, если папа сказал, надо заучивать, значит, надо. Зачем, об этом не задумывался, терпел. Волновало иное – вот он с мечом в руке первым взбирается по лестнице на стену вражеского города и затем получает венок за храбрость. Вот он сидит на троне, в руках у него жезл Августа, он повелевает вселенной, его приветствует толпа. Не рабски, не по персидскому обычаю, а вполне граждански, со вскинутыми вверх руками, их ладони обращены к нему:
«Аве, цезарь! Аве, великий!»
Траян потер подбородок, усмехнулся. Самое удивительное и непостижимое, что в этой бренной жизни может нечаянно свалиться на голову смертного, – это осуществленная мечта. Такое случается даже с самыми обыкновенными и покладистыми людьми, к каковым всегда причислял себя Траян.
Одно дело – фантазировать на тему «что, если…», другое – ощутить эту ношу на своих плечах. Теперь уже не помечтаешь, времени не будет.
Пойти позвать Суру и поговорить о добродетелях, о пороках и безразличном.
Ах, до философии ли сейчас?!
А почему бы и нет?
Почему бы не испробовать остроту и полезность философии?
О чем они чаще всего спорили? Ну, конечно, об истинных, или, как называл их Сура, «глубинных», причинах падения Домициана, о тех, кто бесславно погиб от рук собственных слуг, – Калигуле, Нероне. О том, как следовало бы вести себя на месте этих оглашенных, поддавшихся страстям и порокам и вследствие этого потерявших головы правителей. О наиболее выгодных направлениях ударов, способных восстановить у соседей уважение к Риму. Разбирали дотошно, кто из соседей наиболее опасен. Таких на границах Рима было немного – Дакия и Парфия. Все сходились в одном: самый опасный противник – это, безусловно, царь даков Децебал, который сумел обыграть даже такого умницу, как Домициан.
Тщательно разбирали политику и поступки Домициана. Уж кому-кому, а Марку было отлично известно, каким огромным, пронзительным умом обладал этот когда-то симпатичный молодой человек.
Начинал он замечательно. Если бы он смог продолжать их череду до самой смерти, возвеличили бы его до звания лучшего в анналах Рима императора.
Почему же Домициан не устоял в добродетели? В чем причина, что он скатился до ничтожества?
Расхаживающий по спальне Траян присел перед очагом, согревавшим комнату в этой холодной снежной Германии. Подкинул