с его собственным. – Тит, друг мой, какая радость!
Подняв взгляд, Веспасиан увидел чрезвычайно полного мужчину, который, переваливаясь, вошел в атрий. Белая туника с широкой пурпурной полосой по краю не скрадывала массивности фигуры – любой пояс утонул бы среди перекатывающихся жировых складок. На округлом лице бросалось в глаза присутствие косметики – румян на щеках и угольной подводки вокруг глаз. Дополняли картину тщательнейшим образом расчесанные язычки волос, спускающиеся на лоб и на уши. На ногах сенатора, слишком миниатюрных по сравнению с телом, виднелась пара элегантных красных тапочек из кожи. Юноша ни разу в жизни не встречал столь причудливо выглядящего человека и с трудом подавил вздох изумления.
Гай приблизился и обнял сестру. Несмотря на осуждение стиля жизни родича и явную оторопь перед его размерами, Веспасия выглядела искренне обрадованной встречей с братом и с энтузиазмом откликнулась на приветствие.
– Гай, сколько лет, сколько зим! – произнесла она, высвобождаясь из необъятных телес. – Надеюсь, мы застали тебя в добром здравии?
– Лучше и быть не может! – ответил тот, крепко пожимая руку зятю. – Ты хорошо выглядишь, друг мой! Воздух деревни идет тебе на пользу. Вот почему ты не наезжаешь в Рим чаще? Ну, наконец-то вы здесь, и мне доставит удовольствие предложить вам свое гостеприимство. О, Сабин, прошло уже четыре года с последнего твоего визита сюда, и лет десять с тех пор, как я видел Веспасиана!
Выступив вперед, братья склонили головы перед дядей, который положил каждому руку на плечо и оглядел с головы до ног.
– Отличные ребята, Тит! Отличные! Можешь ими гордиться. Сабин, жду не дождусь твоих рассказов о военной службе. Уверен, что она пришлась тебе по душе.
– Воистину так, дядя, – ответил Сабин. – Но теперь я мечтаю о месте младшего магистрата.
– Еще бы! И ты его получишь, мальчик мой, обязательно получишь. – Потом Гай повернулся к Веспасиану. – А что влечет младшего брата, а?
– Хочу послужить Риму и своему роду, – ответил тот.
– Хорошо сказано, мальчик мой. С таким отношением к службе ты пойдешь далеко. – Сенатор стиснул руку юноши. – Но с чего начнем? С армии?
– Да, дядя. Как и Сабин, с военного трибуна.
– Превосходно. Уверен, что смогу все устроить, ведь я по-прежнему имею связи с двумя легионами, в которых служил.
Заметив удивленный взгляд Веспасиана, толстяк расхохотался.
– Ах, милый мальчик, неужто ты решил, что я всю жизнь был таким?
Веспасиан покраснел, смущенный тем, что его мысли прочитали.
– Нет, некогда я был таким же стройным, как вы оба, твоя мать может подтвердить, – продолжил сенатор. – Теперь я предпочитаю быть таким. Вернее, предпочитаю вести приятное существование, от которого полнею. В Риме теперь император, снисходительно относящийся к подобному образу жизни, в отличие от своего предшественника, божественного Августа, этого блюстителя нравов, который сам держал себя в строгости и от других требовал того