грязь, накопившуюся за три долгих дня борьбы с мулами. Управившись, он обтерся куском льняной ткани, после чего одел и скрепил поясом чистую белую тунику с тонкой пурпурной полосой по краю, являющейся знаком принадлежности к всадническому сословию. Вооружившись стилем и чистым свитком, Веспасиан уселся за стол, являвшийся, если не считать кровати, единственным предметом мебели в комнатушке, и начал переносить с восковой таблички на папирус пометки о числе перегнанных мулов. Строго говоря, это была работа управляющего, но молодому человеку нравилось вести записи и подсчеты, и он рассматривал свою работу как хорошую практику перед тем днем, когда ему перейдет по наследству одно из родовых имений.
Веспасиану всегда нравилось работать в поместье, хотя на всадника, занимающегося физическим трудом, смотрели искоса. Бабушка поощряла в нем этот интерес в течение тех пяти лет, которые они с братом прожили на ее вилле в Козе, пока родители были в Азии. В те годы мальчик неизменно уделял больше внимания вольноотпущенникам и рабам, работающим в поле, чем своему грамматику, то есть учителю. В результате его умения ритора и познания в литературе оставляли желать много лучшего, но если он чего-то не знал о мулах, овцах или виноградниках, то этого и знать не стоило. Единственное, в чем грамматик преуспел, так это в обучении подопечного арифметике. Впрочем, это объяснялось исключительно тем, что Веспасиан осознавал полезность предмета, без которого нельзя сосчитать прибыли и убытки в хозяйстве.
Юноша почти закончил собираться, когда в комнату, не постучавшись, вошел отец. Веспасиан встал, склонил в приветствии голову и стал ждать, когда к нему обратятся.
– Паллон сказал, что мы за этот месяц лишились шестнадцати голов. Это так?
– Да, отец. Я как раз подвожу итоги, но похоже, получается именно шестнадцать. Пастухи уверяют, что не в силах воспрепятствовать разбойникам то и дело щипать стада – у тех полно мест, где можно укрыться.
– Этому пора положить конец. Негодяи всю кровь из нас выпьют. Как только вернется Сабин, мы устроим для этого сброда ловушку, и будем надеяться, что кто-то в нее угодит. Тогда и посмотрим, что они предпочтут – висеть с прибитыми руками и ногами или держаться подальше от моей собственности!
– Да, отец, – осмелился бросить Веспасиан в спину уходящему родителю.
Тит остановился в дверях и посмотрел на сына.
– Ты молодец, Веспасиан, – сказал он, уже более спокойным тоном. – Сумел перегнать скот, задействовав так мало людей.
– Спасибо, отец. Мне это по нраву.
Пожилой римлянин коротко кивнул.
– Я знаю, – произнес он с не лишенной сожаления улыбкой и вышел.
Польщенный похвалой отца, юноша закончил подсчеты и убедился, что они действительно лишились шестнадцати голов. Убрав доску, он лег на постель, чтобы отдохнуть до приезда брата. Но когда тот прибыл, полчаса спустя, это произошло так тихо, что Веспасиан проспал.
Он проснулся и вздрогнул – было