известно тебе, то при дворе стало известно еще раньше. У меня много врагов там, ревность и зависть плодят их без счета. Меня ревнуют к царской дружбе и завидуют моему княжению. Если бы я отдал тебе Мериптаха, хотя бы на краткое время, они бы представили это Апопу как сговор родственников, как сговор Мемфиса и Фив против Авариса.
Аменемхет слушал молча, и когда младший брат закончил говорить, продолжал молчать. Взгляд его был таков, будто он направлен не вовне, но внутрь. Трудно представить себе более исчерпывающую и однозначную форму отказа, чем та, что применил Бакенсети. Несмотря на это, жрец медленно заговорил, и глаза его с каждым словом все более суживались.
– Однако это не окончание разговора?
Правитель Мемфиса поморщился и с большой неохотой кивнул.
– Тебе нужен мальчик. Я готов рискнуть и обменять его. У тебя, возможно, есть то, что нужно мне.
– Назови.
Князь долго молчал, едва заметно дергая щекой. Он решался, и сделать это ему было нелегко.
– Ты привез с собой черного колдуна, о котором рассказывают всяческие небылицы. Он якобы убивает людей на время, а потом оживляет. Я не верю в это и смеюсь над этими сказками невежественных людей. Я по-другому воспитан и верю лишь знаниям точным, а не колдовству и заклинаниям.
– Я сам наблюдал действие его ворожбы. В это трудно поверить, пока не увидишь сам.
Бакенсети недоверчиво усмехнулся:
– Если он всесилен, для чего он прибег к твоему покровительству?
– Не к моему, но великого бога Амона-Ра. И его низменная, примитивная сила находится в пределах силы величайшего из богов. Он ворожит и превращает, совершает чудеса и открывает тайны, но волею верховного бога, и в интересах храма.
Бакенсети опять поморщился:
– Это все слова.
Аменемхет развел руками:
– Если ты хочешь удостовериться, ты можешь удостовериться.
Князь тяжело сглотнул, разговор давался ему с огромным трудом.
– Так получается, что я вынужден попробовать. Но тебе я не скажу, в чем моя нужда.
Верховный жрец понимающе кивнул.
– Ты пришлешь его ко мне, этого колдуна.
– Он…
– Ты пришлешь его ко мне, но пусть он побережется и поберегись ты, если вы замыслите обман и надругательство. Если он поможет мне в моем затруднении, я позволю тебе украсть мальчика. Только украсть.
– Я понимаю.
– В этом деле и тебе, и мне поможет только искренность и честность до конца, Аменемхет. Не задумывай ничего лукавого против меня, не надо. Сразу скажу тебе, стоит мне увидеть, что ты хитришь, даже заподозрить тебя в чем-то неправедном, я разрублю наш договор одним немедленным ударом прямо по голове колдуна. И ты не только никогда не увидишь перед собою Мериптаха, ты и Мемфиса не увидишь никогда. Да, я в нестерпимой нужде, но и настороже. Что ты скажешь на это?
– Учитель, я могу написать любое число.
Мериптах и посланец Птахотепа сидели на огороженной