Михаил Строгов (сборник). Жюль Верн

по очереди описывали ему подробно и местность, и все, что встречалось им на пути. Он знал, когда они проезжали через лес, когда через равнину, когда в степи виднелась избушка или на горизонте показывался какой-нибудь сибиряк.

      В разговорах своих Николай был неутомим – он любил рассказывать, и его приятно было слушать. Однажды Михаил Строгов осведомился у него, какова погода.

      – Ничего, хорошая, батюшка, – отвечал тот. – Ведь теперь стоят последние красные деньки. В Сибири осень очень коротка. Не заметим, как наступят и первые морозы. Пожалуй, как начнутся дожди да ненастья, татары засядут себе на зимние квартиры да дальше никуда и не двинутся.

      Михаил Строгов с сомнительным видом покачал головой.

      – Ты не веришь? – спросил Николай. – Ты думаешь, что они пойдут на Иркутск?

      – Я боюсь, что это так будет, – отвечал Михаил.

      – Да, пожалуй, ты и прав… У них есть один такой нехороший человек, он не даст им зазябнуть по дороге. Ты слышал про Ивана Огарева?

      – Слышал.

      – А знаешь, ведь это прямо подло, предавать свое отечество!

      – Да… подло… – отвечал Михаил, стараясь не выдать своего волнения.

      – Знаешь, батюшка, – заговорил Николай, – я нахожу, что этот негодяй мало возмущает тебя. По-моему, сердце каждого русского, в чьем присутствии произносится имя Ивана Огарева, должно разрываться на части от негодования!

      – Верь мне, – отвечал Михаил, – я ненавижу его так, как ты никогда не смог бы его ненавидеть.

      – Это невозможно, – сказал Николай. – Нет, это невозможно! Когда я думаю об Иване Огареве, о том зле, которое он сделал нашей святой Руси, я прихожу в такую ярость, что если бы он попался мне в руки…

      – Если бы он попался тебе в руки?..

      – Я думаю, что я убил бы его!

      – А я так не думаю, а уверен в этом, – спокойно отвечал Михаил Строгов.

      Глава VII. Переправа через Енисей

      25 августа, под вечер, кибитка подъехала к Красноярску.

      С тех пор, как они выехали из Томска, прошло восемь дней.

      К счастью, о татарах ничего еще не было слышно, ни один разведчик еще не попадался им на пути. Это должно было показаться довольно странным, очевидно, какая-нибудь серьезная причина задержала эмира в Томске и помешала ему идти на Иркутск.