7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Зачем он его купил, Колосков и сам толком не знал. Вот вдруг захотелось и купил. Как говорится, шлея под хвост попала. Захотелось боевых товарищей сфотографировать, себя запечатлеть во всей красе. Хотя ему этот «поляроид» и фотки и не нужны были. Отвалил тому чеченцу на рынке полкуска за фотик и четыре комплекта бумаги. Пощелкал своих парней-«собровцев», потом подвернувшихся «вованов»: прапорщика Сидоренко, «старлея» Тимохина с сержантом Афониным, Привалова, Кныша с «мухой», чуть позже вслед за ними примчался запыхавшийся земляк, рядовой Эдик Пашутин. Оказывается, у него был день рождения. Повезло пацану. Успел! Последнюю карточку на него и потратили. Двадцать годков стукнуло Академику, как-никак! Потом, смеясь, долго рассматривали цветные снимки.
Через пару дней старший лейтенант Колосков должен был отправляться за снаряжением, почтой и продуктами в «родные пенаты». Соседи, «омоновцы» из Орска, попросили его подбросить до дома двух своих сотрудников.
Раненного в ногу майора Святова сопровождал капитан Иса Сатаев. Чеченец Иса заодно ехал проведать свою семью, которую несколько лет назад перевез на жительство в Орск. Он боялся за жену и ребенка. Многих его родственников убили дудаевцы. Старший брат Исы, Муса, летом 1995-го командовал чеченским ОМОНом. Погиб спустя год, проезжая ночью мимо блокпоста под Дуба-Юртом. Он не остановился на предупредительные выстрелы, и его «уазик» буквально изрешетили пулями свои же.
Выехали засветло вместе с колонной, направляющейся в Хасавюрт. За Хасавюртом сержант Иван Капало выжимал из «УАЗа» все, на что тот был способен. Несколько раз их останавливали на постах ГАИ, особенное внимание было приковано к их пассажирам, орским «омоновцам», вероятно, из-за чеченца Исы, который явно не вписывался в их компанию, ни фамилией, ни своим кавказским обличием. Лицо кавказской национальности у проверяющих вызывало соответствующее отношение. Миновали Оренбург, от которого на Орск вели две дороги: либо по автотрассе на Казахстан, либо по южной дороге через Беляевку. Дорога на нее была не такой комфортной, как первая, но другого пути у них не было. Им надо было заехать в райцентр, где проживали родители сержанта Афонина. Передать им фотографии и весточку от сына. В Беляевке притормозили у магазина, спросили у бабок, торгующих семечками, как найти Афониных. Оказалось, совсем рядом, на соседней улице. Иван лихо подкатил к дому. Перед домом с голубыми резными ставнями аккуратный палисадничек, огороженный невысоким забором из сетки-рабицы. Вылезли из машины кости размять. Колосков подошел к калитке, громко постучал. За забором неистово залаял мохнатый низенький «бобик», хвост баранкой, типичный двортерьер. На крылечко нерешительно вышла женщина в пуховом платке, наброшенном на плечи. Окинула тревожным взглядом стоящих чуть поодаль от машины военных. Ее большие серые глаза перебегали с одного лица на другое. Она с испугом уставилась на Ису, на его смуглую физиономию с крючковатым носом. И побледнев, судорожно ухватилась пальцами за косяк.
– Здравствуйте! Афонины здесь проживают? – обратился к ней старший лейтенант. Побледневшая женщина молча кивнула.
– Да, вы не пугайтесь, мамаша! Мы вам письмо и фотографии от сына привезли! По пути вот заскочили! В Орск едем, раненого товарища везем.
Из-за женщины показался встревоженный муж. Грузный лысеющий мужчина в клетчатой фланелевой рубашке.
– А я-то перепугалась! Как услышала, у калитки машина резко остановилась, так у меня сердце и кольнуло. Думала, с Федечкой, что-то случилось. А когда вас увидела, – хозяйка виновато посмотрела на Ису. – Простите, со мной вообще плохо стало.
– Мариванна! Да успокойтесь вы, наконец! Жив, здоров ваш Федор!
– Еще здоровее стал! – добавил Иван Капало, уплетая пирожки с капустой и грибами за обе щеки. – Вот такой стал!
– Федя, сыночек, – тихо всхлипывая, причитала женщина, с любовью вглядываясь в маленькие цветные фотографии. – Похудел родной, изменился.
– Возмужал! Там все меняются! – морщась, майор вытянул больную ногу.
– Совсем взрослый! А уезжал-то совсем мальчишечкой!
– На войне быстро взрослеют! – вновь отозвался раскрасневшийся Святов.
– Паша, принеси пуфик и подушку.
У хорошо протопленной «голландки» на цветастом коврике возлежал, нахохлившись и распушив усы, жирный рыжий кот. Он, закрыв глаза, вслушивался в радостное щебетание и вздохи хозяйки, изредка поглядывая через узкие щелки глаз на незваных шумных гостей.
– Ну, и котяра у вас! Невозмутимый, как бонза! Как кличут сего господина?
– Марсик! Лентяй первостатейный! Каких свет не видывал! Это его Федечка еще в детстве на улице совсем крохотным подобрал.
– Марсик! Марсик! Ну, Марс же! – безуспешно попытался Иван привлечь внимание откормленного кота. – Во гад, нажрался сметаны и ноль внимания! Эх, жаль не я твой хозяин! Ты бы у меня всех мышей в округе и близлежащих окрестностях переловил!
– Вот так вам удобнее будет, кладите