в сельскую амбулаторию.
Вечером после работы Мария рассказывала, что Сергею пришлось сделать успокоительный укол, что после того, как он пришел в себя, он не мог вспомнить, что с ним произошло и как он оказался в амбулатории.
Через неделю Антон, как обычно, рано утром собирался на работу. Мария возилась на кухне, там же была мать. Антон подошёл к койке сына. Тот спал. Он приложил свою ладонь к тёплой щеке ребёнка. От щеки тепло волной прошло по всему телу. Приятное чувство причастности к этому, ещё ничего не понимающему, маленькому существу охватило его. Кто-то постучал в дверь. Он слышал, как жена открыла дверь и с кем-то заговорила. Хлопнула дверь. Антон вышел из спальни и сел к столу. На сковородке ещё скворчало поджаренное сало.
– Тебе надо с утра в контору, – сказала Мария, – председатель передал.
Антон наскоро позавтракал и пошёл пешком в контору. В кабинете у председателя колхоза уже сидели парторг и комсомольский секретарь. Вместе с Антоном в кабинет вошли заведующий свинофермой и ветеринарный врач. Здесь были оба бригадира полевых бригад, зоотехник и ещё несколько человек. Антон обратил внимание, что к председателю были приглашены, в основном, немцы. Председатель сидел, не поднимая глаз, за столом и, постукивая карандашом по бумажной папке, лишь коротко отвечал на приветствия.
– Так, кажется все, – вставая со стула, заговорил парторг. – Вчера Москва издала Указ о переселении немцев Поволжской Республики в районы Сибири и Казахстана. Этот Указ я вам сейчас зачитаю.
Он читал Указ отрывистым голосом, без остановок, словно торопился от чего-то избавиться. До Антона суть Указа доходила с трудом. Парторг замолчал. Несколько мгновений в кабинете стояла могильная тишина. Слышно было, как в паутине под потолком билась и бессильно жужжала муха. Председатель заговорил с дрожью в голосе, не поднимая глаз:
– В сельсовете уже с утра готовят немецким семьям повестки. Отправка, как я слышал, начнется через два-три дня. Всем, кто работает… работал на должностях и имеет колхозное имущество в подотчёте, сегодня и завтра передать другим ответственным. Список, от кого и кому передавать, будет висеть в коридоре через два часа.
Председатель хотел ещё что-то добавить, но его неожиданно прервал Шайбель, бригадир первой бригады.
– Слушайте, вы понимаете, что вы говорите? Ведь это же явная ошибка! Откуда у нас в колхозе враги и диверсанты?! Какой я диверсант или шпион? Я же большевик с ещё дореволюционным стажем. Я здесь у нас в районе Советскую власть устанавливал. Я первый привёл в колхоз всю свою скотину и лошадь. Какой я шпион?! Не торопитесь. Это ошибка. Не могут сверху такой указ издать.
Вскочил с места парторг.
– Ты, Шайбель, говори, да не заговаривайся. Советская власть ошибок не делает. Ты это брось. Я давно замечаю за тобой, что ты всё чаще подвергаешь сомнениям решения ВКПб и Советской власти. Смотри, а то пожалеешь. Всё на этом. Указ вы слышали. Жалоб никаких не принимается. Исключений никаких не будет!
Все подавленно стали выходить из кабинета. Антон выходил одним из