Сергей Зверев

Война уже началась


Скачать книгу

, но на сцене не появлялся.

      Его приказы становились волей государя или генсека, а если не становились, государь погибал от геморроидальных колик или «апоплексического» удара табакеркой, генсек – от банального сердечного приступа. Приведенный на смену вносил коррективы и – следовал курсу.

      У Ордена были конкуренты. Как внутри, так и вне подопытной страны. Самые наглые двенадцать лет назад перехватили штурвал и почему-то сочли, что удача теперь у них в руках.

      Но Орден не ревновал. И не спешил. Смутные времена случались и раньше, надо только уметь ждать, пока мятущееся стадо не возопит о помощи. Копили силы в ожидании. Качал информацию мозговой центр. Окапывались на местах, укрепляя старые связи и создавая новые, координаторы. Совершенствовали боевую выучку (а какая смута без войны?) легионеры. Когда страна позовет – они будут здесь.

      Июнь, 1998 год

Красилина Д.А.

      Телефон напомнил о себе в самый неподходящий момент. Я сидела вся в печали и смотрела на раскуроченный утюг, не понимая, почему у него внутри совсем не то, что ожидалось.

      – Как дела? – поинтересовались на том конце провода.

      – Нормально, – машинально ответила я. – Сыты, пьяны, нос в табаке.

      – А я слышал, у тебя проблемы, – злорадно вымолвил Гулька.

      – Послушай, Шизиков…

      – Я Сизиков, – незлобиво поправил Гулька.

      – Нет, ты Шизиков, – заупрямилась я. – И вся контора ваша насквозь шизанутая… Скажи-ка лучше, ты, человек в штатском, почему из хваленого импортного утюга вместо пара на мой последний белый блузон лепешками вываливается грязь?

      – Похожая на что? – осведомился собеседник после долгой паузы.

      – На мазут. Никак не пойму, почему в утюге мазут…

      Гулька вздохнул.

      – А мне кажется, все дело в волшебных пузырьках…

      – В каких еще пузырьках! – заорала я.

      – В волшебных, – хмыкнул Гулька. – Про которые ты забыла. Ты вообще что с ним делала?

      – Чистила!

      – Напалмом?

      – Послушай, Шизиков… – Я собралась ударить из всех стволов. Но оппонент миролюбиво перехватил инициативу:

      – Ладно, Динка, извини. Я понимаю, ты промывала его уксусом. Все домохозяйки так делают. Но запомни на будущее, Динка, – если нет головы на плечах, всегда будь готова к неожиданностям. А теперь, не отнимая от уха трубку, подойди к крану и промывай свой утюг до тех пор, пока не промоешь.

      – Я промывала, – пожаловалась я. – Он, зараза, не промывается.

      – Тогда отдай бедным… Но только не нервничай, Динка, я тебя умоляю. Помни, все болезни от нервов, и даже интимные…

      – Послушай, а ты зачем звонишь-то? – вспомнила я.

      Изрядно муторный в общении субъект, Борька Сизиков с глупым прозвищем Гулька никогда не входил в круг лиц, пользующихся моим расположением. Он прекрасно об этом знал. А будучи приятелем и коллегой моего отставного мужа, и вовсе должен был держаться от меня на расстоянии вытянутой мили, и никак не ближе.

      – У тебя, говорят, проблемы? – чуть помявшись, повторил Гулька.

      Не скажу, что мне понравился его тон.

      – Какие проблемы? – насторожилась я.

      – В смысле… этова… творчества. – Гулька швыркнул носом.

      Я похолодела.

      «Намеки тонкие на то, чего не ведает никто…»

      – Объяснись, – замогильным голосом потребовала я. – Нам, гагарам, недоступно.

      – А, так ты ни о чем не знаешь, – многозначительно хмыкнул Сизиков и сделал вид, что задумался. Потом неожиданно попрощался: – Ну ладно, киска, перезвоню. Целую, обнимаю, спи спокойно.

      И бросил трубку.

      Ах, какие мы загадочные. Я подошла к окну. Вид с шестого этажа на двор облупленной девятиэтажки оставался, по обыкновению, далеким от пасторального, но, по крайней мере, мусорка сегодня была чиста и драк под окнами не происходило. На свежеокрашенной лавочке, поворотясь к подъезду, восседал наш местный районный маньяк Степан Ошалень по прозвищу Щекотило – большой охотник пугать в лифтах молоденьких девушек. Он задумчиво щурился на несостоявшуюся модельку Нинку Панчехину, единым цугом выгуливающую весь свой зверинец – двух годовалых догов Сашу и Лолу и славненькую, но временами подверженную приступам необъяснимой ярости таксу Мормышку. Маньяк Степан – жутковатый, но в принципе безобидный даун – второй год не мог попасть в психиатрическую клинику на ул. 1905 года (вероятно, там был конкурс), а Нинка – в модельное агентство Пелюниной.

      Почему я чувствовала аритмию и нервничала?.. Почему на душе скребли кошки, а в ушах не смолкал язвительный баритон Сизикова?

      Я осторожно глянула в зеркало. В нем пока еще отражалась худая гражданочка тридцати трех лет в затканном сарафане на невидимых бретельках, с опереточной челочкой. Большой прогресс. Разумеется, с годами отражение не хорошело. Угасало, покрывалось трещинами, морщинами, приобретало в видных местах удручающие диспропорции.