. Поэтому когда в респектабельных газетах было, наконец, объявлено, что Фифи удостоила своим выбором джентльмена по имени Вэн-Тайн, все прочие джентльмены даже обрадовались, ибо отныне безмерная тоска и неодолимые желания, обуревавшие их после знакомства с нею, станут донимать одну-единственную самоотверженную личность; в общем, новость эта, если не для самой этой личности, то хотя бы для тесного круга знакомых Фифи, воистину была благословенной.
О помолвке объявили, разумеется, не на спортивной странице и даже не в колонке «Требуется помощник» – нет, подымай выше: ведь родственники Фифи были членами «Общества охраны крупных состояний»; а мистер Вэн-Тайн как раз приходился отпрыском тому, кто еще до Гражданской войны, собственно, это общество и организовал. Так что объявление угодило на страницу, предназначенную для сильных мира сего, причем украшала его фотография, на которой косоглазая юная особа держала под руку брутального джентльмена с четырьмя рядами зубов. Такой фотография стала в напечатанном виде, и читателям приятно было убедиться, что, при всем своем богатстве, жених и невеста страшны как смертный грех, – таким образом все остались довольны. Редактор раздела светской хроники тут же тиснул заметку про то, как будущая миссис Вэн-Тайн отбывала в круиз на борту «Аквитании»[1], причем на ней был синий дорожный костюм из плотной шерсти и подобранная в тон шляпка с круглыми полями; в общем, Фифи, если не брать в расчет того обстоятельства, что повороты судьбы предугадать невозможно, к счастью, фактически обрела статус замужней дамы; впрочем, немало молодых людей упорно думали, что это несчастье.
– Невероятно блистательная партия, – заметила тетушка Кэл в канун свадьбы (та самая, у которой дом близ мыса Монток) и вырезала из газеты извещение о предстоящем событии – для кузин, живущих в Шотландии. И вдруг добавила: – И все простится...
– Что такое, Кэл?! – воскликнула вторая тетушка, Джозефина. – О чем ты? Что значит «все простится»?! Фифи тебе ни разу слова дурного не сказала.
– Вот-вот: ей за последние девять лет ни разу – ни разу! – не пришло в голову навестить нас, хотя мы без конца посылали приглашения.
– А я на нее не обижаюсь, – сказала тетушка Джозефина, которой был лишь тридцать один год. – Ну что, по-твоему, молоденькой, красивой девушке делать тут, среди куч песка?!
– Нам с тобой этот песок очень даже нравится, Джо...
– Да, но мы-то с тобой – старые девы, Кэл, курим да играем в ма-джонг, и то с воображаемыми партнерами, вот и все наши грехи. Ну, а Фифи, естественно, обожает разные восхитительно-порочные развлечения. И веселиться допоздна, и в кости играть, и вообще все то, о чем мы с тобой только в книжках читаем... Она же молодая совсем.
И она выразительно помахала рукой.
– Я нисколько не в обиде за то, что она сюда не выбралась. Ах, я бы на ее месте...
Однако какие именно дерзкие мечты бродили в голове у тетушки Джозефины, осталось неизвестным, поскольку на середине фразы входная дверь, неожиданно дрогнув, резко распахнулась, и в гостиную впорхнула юная дама в платье, на котором словно бы было написано: «Paris, France».
– Добрый вечер, милые дамы! – воскликнула она, лучезарно улыбаясь. – Я к вам в гости, сама не знаю на сколько... Хочу поиграть на пляже в песочек.
– Фифи?!
– Фифи!!
– Ах, тетушки!
– Но, дитя мое! – всполошилась тетушка Джо, – по-моему, у тебя сегодня вечером свадебный банкет...
– Верно, – Фифи бодро кивнула. – Но я решила на него не идти. И на свадьбу тоже. И уже разослала свои извинения.
Тетушки были изрядно озадачены; ведь, насколько они смогли уразуметь, молодой Вэн-Тайн не угодил их племяннице тем, что был слишком безупречен, – что это означало, они так и не поняли. И наконец после настойчивых расспросов Фифи объяснила: он напоминает ей рекламный плакат с новым автомобилем...
– Автомобилем? – переспросила тетушка Кэл, выпучивая глаза. – Каким автомобилем?
– Каким угодно.
– А-а, ты хочешь сказать... – и тетушка Кэл густо покраснела. – Я ваш этот новый жаргон не понимаю, у этого автомобиля плохое... м-м... сцепление?
– Да нет, в этом смысле он вполне меня устраивает, – невозмутимо отвечала Фифи.
Тетушки, как по команде, вздрогнули.
– Просто... Ну, чересчур он идеальный, такой весь свеженький, чистенький, будто его на заводе долго отлаживали, а потом даже шторки особенные на окна повесили...
Тут тетушке Джо почему-то представился неотразимый красавец в костюме из черной кожи.
– ...и шины самые лучшие, и всегда чисто выбрит, – не унималась Фифи. – По мне, тетушка Кэл, слишком уж он лощеный. – Она вздохнула. – Вот мне светского лоска до сих пор не хватает.
Это ей-то! Их юная племянница была воплощением изящества, портрет юной истинной леди, такой не грех и на стенку повесить. Однако тетушки видели, что за этой веселой бравадой Фифи пытается скрыть свое состояние – на грани истерии, а потому продолжали думать, что на самом деле случилось что-то куда более