посвящаю всем, кто вырос во дворах. Кто с детства знал, что жизнь не сказка.
«И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Пpинимавшие вой,
Тайну слова «пpиказ»,
Hазначенье гpаниц,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.»
Для пацанов моего поколения война – это игра. Были разные военные игры, и вот мое повествование о том, что осталось в моей памяти и не раз я пересказывал своим знакомым.
В начале шестидесятых мы, пацаны, да и взрослые тоже, были зачарованы польским фильмом «Крестоносцы». Естественно, во дворах сразу появились местные «крестоносцы». И наш двор, а вернее ребят с нашего двора тоже впечатлил фильм с его историческо-героической фабулой.
Младшие все сваливали на меня. Мол, это я сказал о булавах и подначил их на применение оных в споре с благородными рыцарями-крестоносцами. Но я, честно, не помнил, кто подал эту идею. Меня бить или обижать было нельзя и это все знали. Но это совсем другая история. Так и осталось в разговорах ребят, что я промолвился о булавах, «булавы пользовались большим уважением у всадников – нет коня, но есть булава», твердил, мол я.
И вот, когда мы, детвора, вечером просто сидели на детской деревянной горке, Геша таинственным голосом позвал нас к своему сараю. Перед сараем мы все остановились и окружили какой-то накрытый предмет на снегу. Геша быстро сдернул мешковину и осветил его фонариком. Первые ряды попятились назад. Кто находился за спинами и не смог рассмотреть, тоже испугались реакции пацанов, перед которыми озарился шлем крестоносца. Если бы мы увидели голову профессора Доуэля, наш испуг был бы меньше. Минут пять мы приходили в себя. Геша знал, чем нас удивить. Мы всю неделю только и говорили, и грезили о крестоносцах. И вот тут, как бандерлоги, пацаны прилипли взглядами к шлему и стали протягивать свои ручонки, чтобы понять или ощутить его власть и непобедимость. Но тут же получили по рукам длинной рейкой.
Гешка купил в магазине, прозванном «Керосинка», небольшое оцинкованное ведро, проделал в нем дырки и из картона, обклеенного золотинкой, прикрепил рога. Ко дну ведра прикрутил два никелированных шара, наверное, скрутил от старой кровати и нанес на ведро черной краской устрашающий орнамент. Создание такого шедевра предвещало великое дворовое побоище!
И на следующий вечер на сходке решили назначить великое наступление крестоносцев на крепость неповиновинных на воскресенье.
Генка жил в моем доме, или я в его, кто сейчас нас рассудит. Он уже учился в ремесленном училище в Ленинграде. Частенько помогал ребятне чинить велосипеды или показывал разные ножи и финки, которые они тайно делали в своих учебных мастерских. У него был младший брат Слава. Я со Славой дружил, хоть он и был старше меня на три года. Славка был спортивным парнем, у него был самый сильный и точный удар клюшкой не только в нашем дворе, но и, наверное, в поселке. Спорт в его жизни сыграет большую роль. В 25 лет он станет мастером спорта по тяжелой атлетике.
На сходке, конечно, старшие ребята были выбраны (не голосовавшей мелюзгой, хоть нас было как минимум в два раза больше) в доблестные рыцари, а мои ровесники остались, как всегда, народным ополчением.
И вот в субботу после учебы, пока еще было светло, мы пошли в лес и нарубили себе маленьких берёз. Чтобы сделать из них булавы. Я повторюсь, кто был инициатором, я не помню. Свое новое тайное оружие мы затащили в подъезд, спрятали около помещения Дворника, накрыв брезентом. А поздно вечером булавы были перенесены к крепости, зарыты в снег у основания ее со стороны защитников «Доблестного города мастеров», как мы себя прозвали.
Наш дворник, Дядя Дима Молчун, а иногда его некоторые называли Дима Дурачок. Но мама мне раз сказала, какой он дурачок, его просто судьба сильно ударила. Никто из ребят не знал сколько ему лет. Сорок или пятьдесят. Ходил зимой и летом в кирзачах, солдатской гимнастерке и галифе. Мылся под колонкой и летом и зимой, вызывая у парней иногда зависть своим богатырским здоровьем. Он жил в нашем доме в каморке под лестницей. Дверь в каморку никогда не закрывалась. И мы часто оставляли там клюшки или мячи, чтобы другие могли взять и поиграть в наше отсутствие, многие игровые вещи были общими дворовыми.
Дядя Дима Молчун у многих во дворе сыграл в жизни важные моменты. Витька-Трубача вытащил из подо льда, когда тот по весне бегал по пруду. Спас Саньку, когда мы ему прострелили из дробовика спину. Дворник чудом оказался за сараями, отнес его к себе в каморку. Дал ему что-то выпить и при помощи опасного лезвия, раскаленного на керосинке, и ниток вытащил ему все дробинки. Замазал всю спину зеленкой, обмотал простыней и только потом послал нас за его родителями.
Видно наши родители больше чувствовали жизнь. Они подкармливали дворника. Но только тогда ему приносили еду, когда он был занят работой на улице. И он приносил тарелки и кружки ночью и никогда не путал, оставляя их у нужной двери. Раз Славку вытащил ночью из заточения. Летом в лесу, а зимой в заброшенном здании