/p>
(от переводчика)
Мной предпринята попытка перевода хорошо известной книги, написанной О’Генри – «Благородный жулик». Эта книга переводилась много раз, и переводилась переводчиками очень известными в нашей стране. Первыми кого надо упомянуть это – Корнея Ивановича Чуковского (его перевод этой книги был опубликован в 1954 году), и, следует сказать о переводе Мери Иосифовны Беккер (её перевод был опубликован в 1993 году), переводили её, также, и другие переводчики. Но все эти переводы, были сделаны во времена «Железного Занавеса». В то время невозможно было найти достаточно сильных словарей. Не было и необходимой базовой информации, бэкграунда, который должен давать необходимые знания о географии, исторические и политические факты. Поэтому, несмотря на все свое мастерство, переводчики Советской Эпохи не могли передать содержание этого произведения. Ведь жулики здесь говорят не совсем на простом языке, а часто используют жаргон, и перед вами предстанут далеко не добродушные простаки, какими их можно увидеть после прочтения перевода К. Чуковского, а довольно расчетливые хитрые и изворотливые мошенники, сознательно вставшие на этот путь в силу разных причин. Я не оправдываю существования жуликов и не восторгаюсь ими, моя задача перевести произведение, передать его содержание как можно более точно. Следует сказать, что в ранних переводах целые части оригинального текста не были переведены. О качестве моей работы предоставляю судить читателю.
1. Монополия, которая развалилась
Самое трухлявое место в любой монополии – это её устройство, – сказал Джеф Питерс. – Это, – ответил я, – скорее похоже на бесплодные рассуждения на тему – Почему существуют полицейские? Зачем они нужны?
– Э, нет, – возразил Джефф. Прямой связи между монополией и полицейскими нет. В моей фразе заключается главная идея, – это стержень, здесь в малом скрывается многое. Это означает, что монополия, с одной стороны, похожа на яйцо, а с другой, она на него совсем не похожа. Потому что, если ты решил разбить яйцо, то для этого удар по нему надо нанести снаружи, а вот, с монополией дело обстоит иначе, для того чтобы её развалить – удар надо нанести изнутри. Нужно сидеть и ждать своего часа, пока процесс созреет внутри, пока цыпленок начнет долбить скорлупу своим клювом. Я могу привести пример такого проклевывания. Взгляни на то баснословное количество новых колледжей и библиотек, которые проклевываются по всей нашей стране. Да-да, сэр, каждая компания таит внутри себя зародыш разрушения, она как тот петух, которому взбрендило в голову кукарекать слишком близко от того места, где негры-методисты1 в штате Джорджия проводят свои богослужения на открытом воздухе, или как тот выскочка республиканец, который сам объявил себя кандидатом на пост губернатора Техаса2.
Я ради шутки спросил Джеффа, приходилось ли ему, когда-нибудь, за всю его сложную и полную невзгод и приключений жизнь, возглавлять предприятие, которое можно было бы назвать «монополией». К моему великому удивлению, он ответил да.
– Однажды. Мы затеяли дело, – сказал он. И государственная печать штата Нью-Джерси никогда не налагала вето на деятельность этой сильнейшей и самой надежной монополии из тех, что поддерживаются властью закона. Все было у нас – и удача, и успех, и охрана, и крепкие нервы, а, также абсолютное право на продажу товара столь необходимого обществу, а я говорю о вечном двигателе3. Обойдя всю планету ни за что не найдешь такого доку в юридических вопросах, который смог бы обнаружить хоть какое-нибудь слабое место в нашей детально разработанной схеме. По сравнению с нашим предприятием Рокфеллеровская возня с нефтью4 – это просто тьфу, мелкая лавочка. Но, увы, мы прогорели.
– Я полагаю, ответил я, – В самый непредвиденный момент конкуренты помешали вам.
– Нет, не так. Все было так, как я тебе уже говорил. Мы погубили себя сами, это то, что я называю самоубийством. Как говорит Альберт Теннисон, внутри самой нашей корпорации зародилась болезнь, которая её и уничтожила. После чего Джефф рассказал мне, что произошло:
– Ты, наверно, помнишь, я тебе уже говорил о том, что несколько лет подряд мы с Энди Такером были партнерами. Он был самым ушлым из всех моих корешей. Где бы он не надыбал доллар, он принимал за личное оскорбление, если не мог его отнять каким – либо из известных ему способов. К тому же, Энди был интеллигентен, много чего знал. Многое он почерпнул из книг, и мог часами говорить на нужную тему, ни на йоту не удаляясь от главной темы. Он постоянно задумывал всякие хитрые аферы: то курс лекций о Палестине, для которого он использовал волшебные светящиеся картины с ежегодного съезда закройщиков готового платья в Атлантик Сити, то был готов завалить прилавки Коннектикута суррогатным пойлом из древесного спирта настоянного на мускатных орехах5
Однажды весной, я и Энди отправились в Мексику, там один предприниматель из Филадельфии отстегнул нам