ка пытаются научить заправлять постель, заставляют умываться и стирать, обучают и всячески стараются донести до них правду жизни. Но, обычно, такие дети очень напоминают ёжиков, которые ко всему относятся с недоверием и опаской.
Юра Буланов был именно таким «ёжиком», который вечно ходил по школе грязным, курил уже в десятилетнем возрасте и никак не мог смириться с порядками в интернате, а особенно с потерей родителей. Его засаленные штаны, полные радиодеталей, и доброжелательная улыбка, до сих пор стоят у меня перед глазами. Каждый ребенок искал увлечения в учебе, спортивных секциях и различных кружках, Юра записался в радиокружок, а мы, еще по-детски, не понимали, зачем же ему радио. Только спустя годы стало ясно, почему изначально он выбрал именно этот кружок! Он надевал наушники и, сидя перед большим транзистором, часто набирал, пользуясь азбукой Морзе, какую-то замысловатую комбинацию, не слыша сверстников и воспитателей, уходя от жизни интерната в свой особый мир. Небольшая серая комната для радиолюбителей, напоминавшая мне военные базы для шифрования из старых фильмов, вмещала около двадцати детей. Здесь с нами всегда был Виктор Борисович – один из немногих преподавателей, которого любили все, без исключения, мальчишки в интернате, и поэтому хотели ходить в его кружок. Но попадали к нему только те, кто хорошо учился, или просто одаренные дети. Юра был талантливым и всегда с фанатизмом относился ко всему, что касалось кружка радиолюбителей. Он знал азбуку Морзе и лучше всех понимал, как устроено радио. Между занятиями Юра всегда смотрел в окно, сквозь слезы рисуя перед глазами картину входящих в ворота интерната родителей, которые идут забрать своих детей. Сироты просыпаются и засыпают в детдомах с этими мыслями, но родители так и не приходят за ними. Думаю, если бы перед тем, как оставить ребёнка в роддоме, матери знали, через что придется пройти этому малышу, то брошенных детей было бы гораздо меньше, но это не факт… А ребёнок, в силу своего возраста, не понимал сути происходящего и всё надеялся, что мама заберёт его навсегда, все верил, что его родители – самые лучшие на Земле.
Тепло, которое брошенные дети помнят еще из до – интернатской жизни, убивает их и уничтожает изнутри, зарождая в детских сердцах злобу на окружающих. Ведь этим обездоленным кажется, что именно работники интерната лишают их общения с родителями. Так и Юра Буланов, просиживая часами у окна, искал способы борьбы с воспитателями, которые несли ему только добро, с обществом, виновным в его одиночестве, с милицией, которая нашла его в заброшенном доме, умирающего от голода и холода, и привезла в интернат. Он ненавидел все, что касалось системы детдома, надеясь, что за ним приедут и заберут домой. Хотя его «дом» – это не просыхающая от алкоголя мать, вечные пьянки, ссоры и грязь.
Однажды, в самый обыкновенный день, Юра сидел в радиокружке у своего стола и кропотливо что-то паял. Виктор Борисович обратился к нему и сказал, что подошла его очередь выходить в эфир. Юра встал, молча подошел к радиоаппарату и начал вслух называть незабываемую комбинацию нашего позывного от школы-интерната: «Роман-Борис-4-Иван-Игрек-Галина». Он был лучшим в секции и, когда он начал говорить в рубку передатчика, сразу становилось понятно – Юра определенно хочет выйти в эфир. Около двух минут он не мог ни с кем связаться. Обычно, если кто-то и выходил в эфир, то само общение было скучным, неинтересным и очень коротким. А этот настойчивый ребенок продолжал монотонно повторять в рубку позывной. Через несколько минут в эфир вышел мужчина. Нашу волну он поймал на далёком Севере. Из ребят никто этому не удивился, ведь такие разговоры в эфире мы слышали каждый день. Мужчина спросил: «Как тебя зовут?». Наш друг ответил: «Юра». Затем незнакомец спросил его фамилию, «Буланов», – ответил парень. В ответ мы услышали: «Я тоже Буланов». Все в комнате привстали от услышанного и посмотрели на Юрку, у которого уже слезились глаза. Мужчина начал расспрашивать мальчика, откуда он и почему оказался в интернате. Слово за словом, от вопроса к вопросу все в радио-комнате начинали понимать, что Юра нашел отца! Стояла полная тишина, а я увидел, как наш преподаватель, Виктор Борисович, чуть дыша, смотрел на Юрку. «Сынок, я приеду и заберу тебя к себе! Я приеду и заберу тебя домой навсегда!», – раздавался голос в рубке. А в ответ – не крик, а тихое слово «Папа». Эфир прекратился, все звуки смолкли. Никто из присутствующих не решался сказать и слова. Я почувствовал, как что-то теплое накатывается на мои глаза. Это были слёзы радости за друга. За тех, кто жил надеждой. За всех, кто не потерял веру. Все ребята не могли сдержать слёз и эмоций. Я быстро вышел из радио комнаты, чтобы другие ребята не видели моих слёз. Невозможно было поверить в то, что случилось, в то, что я слышал и видел. Уже через два месяца отец Юры приехал и забрал своего сына из интерната, а секция радиолюбителей стала такой популярной, что ребята не давали Виктору Борисовичу прохода с просьбами принять их в клуб. Этой секции уже давно нет в интернате, но окна, из которых дети смотрели на дорогу и ждали своих родителей, и по сей день отражают страшную проблему нашего общества – СИРОТСТВО.
Пора безупречной веры
Это одна из историй о несчастном мальчике, чье зачатие не было желанным. С первой минуты жизни он уже был брошенным и одиноким, и попал в детский