ещё банди… – начал, готовый вступить в перепалку, дядя Авдей.
Остальные, предчувствуя предстоящий зрелищный скандал, крутили головами то к нему, то к Варваре.
– Товарищи! – вдруг гаркнул Василий Андреевич, отчего все вздрогнули. Он принципиально называл земляков по старосоветски «товарищами», потому как и сами они восприняли бы обращение «господа» и подобные буржуазные обороты речи как издевательство. – Товарищи, мы не в балагане! Спорить будете после схода. Сейчас мы должны решить, стоит ли Никите ехать в столицу?
– Да чего тут решать? – не унималась Варвара. – Как говорит мой внук, «его разводят как лоха»! Вот поверь мне, Захаровна, – ораторша повернулась к притихшей бабке Шуре. – Замордуют его там! Или вернётся таким же отморозком! А всё из-за того, что на какую-то красивую бумажку повёлся!
– Ой, боже ж ты мой! – охнула старуха.
– Да ты слушай её больше! – вошёл в раж дядя Авдей, который очень любил вступать в полемику после «принятия на грудь». – Что он тут, в нашей дыре, торчать будет? Что он в жизни видел? Школа, работа, пенсия – вот и вся жизнь! Телик по вечерам, зимой – дров заготовить, летом – сено. Он даже в театре, наверное, ни разу не был.
– Да, нужны ему эти театры! Ему б жениться, да детей завести!
При этих словах Варвара многозначительно посмотрела на Марийку. Та, сидя за столом подле старосты, сделала вид, что усердно что-то пишет в протоколе. Но при этом заметно покраснела, что сказало её землякам о том, что слухи об её неразделённых чувствах к Никите, не были надуманны.
– А чего это вы за меня всё решаете? – неожиданно раздался тихий голос самого Никиты.
Он поднялся на ноги и осмотрел присутствующих долгим пытливым взглядом.
– Так мы, это самое… Помочь хотели, – притихла Варвара.
– Действительно, Никита, мы тебя пригласили на сход, чтобы помочь, – сказал Василий Андреевич. – Будешь старше – поймёшь. Мы тебе только добра желаем. Ты в моей бригаде работаешь еще с прихода с армии. Я считаю, что за тебя в ответе. Да, и все земляки так считают. Вот и тётя твоя беспокоится. Так мы уж решили, что совет тебе не помешает.
– Так вы отговорить меня решили?
– Ну, почему сразу отговорить? Разобраться хотели – что да как? Ведь ничего ж неизвестно про эту фирму, которая тебя вдруг ни с того ни с сего пригласила…
– А, кстати, почему это пригласили именно Никиту? – подал голос Серюня, местный «диссидент», как его называли в Маковке.
Было крайне сложно точно определить по виду его возраст. По слухам, он брился, но никто не помнит его без щетины. Видели его и выпивающим, но он и трезвым вёл себя точно также. Всё им подвергалось сомнению и критике. Поправив очки с толстой оправой и линзами, за которыми его глаза казались чуть ли не в два раза больше, чем на самом деле, Серюня продолжил:
– Чем он так прославился? Он что – поднимал сельское хозяйство? Или просто разбирается в политике? Каким образом его выбрали для конференции, да ещё