ущалась старшая сестра. Полине было 10 лет, это была взрослая и рассудительная девочка. Её светлые хвостики весело подпрыгивали и щекотали лицо.
– Ага, все лето на даче, чего там делать? – подхватил брат Матвей, которому было 7 лет. Его рыжеватые волосы блестели на солнце, а серо-зеленые глаза хитро смотрели на девчонок.
– Скукота! – добавила их двоюродная сестра Дарья, которую мама отправляла вместе с ребятами, чтобы та не скучала в городе. У восьмилетней Даши были большие карие глаза с густыми ресницами, темные волнистые волосы и смешно оттопыренные ушки.
Мама подгоняла детей:
– Собирайтесь побыстрее, папа уже ждет в машине.
Всю дорогу дети продолжали жаловаться, как не интересно быть летом на даче, что им нечем будет заняться.
– Свежий воздух, игры – всё будет очень интересно! – пыталась убедить детей мама.
– А ещё никакого интернета! – сказала, вздохнув, Полина.
– И телевизора! – добавил Матвей.
– Даже планшет не взяли! – надувая губки, сказала Дарья.
Пара часов в отчаянных спорах двух поколений ни к чему не привели, и вот они уже на месте. Мама открыла двери дома, папа стал разгружать багажник автомобиля. Дети быстро побросали свои вещи в комнату и ушли гулять.
На соседнем участке стоял заброшенный двухэтажный дом, который привлек их внимание. Матвей нашел дыру в заборе и позвал девочек, и пока родители занимались своими делами, дети залезли в дом. На втором этаже они нашли лестницу, которая вела на чердак.
– Круто! – сказал Матвей. – Полезли.
Девочки немного испугались, но стали подниматься по лестнице за братом.
– А здесь здорово, – призналась Полина.
– Ага, столько хлама всякого, – залезая в кучу вещей, сказала Дарья.
– Это будет наше тайное место! – придумал Матвей.
Вдруг Полина нашла в дальнем углу куколку.
– Смотрите, здесь и игрушки есть.
К сестре подбежали Дарья и Матвей. Они разглядывали смешную куклу с русыми торчащими в разные стороны волосами. Ее нос был похож на маленькую аккуратную пуговку, глаза озорно блестели, а губы улыбались. На куколке было красное потертое платьице, а на ногах старые лапти.
– Смотри, она глазами шевелит! – воскликнула Дарья.
Куколка начала моргать и двигать пальчиками на руках.
– Она живая! – обрадовалась Полина.
Девочка выпустила ее из рук, на землю. Та встала на ножки, отряхивая пыль с платья и волос.
– А вас не учили здороваться? – спросила куколка.
– Здрасьте, – неуверенно пробормотали дети.
– Что за здрасьте, что это? Разве так должны здороваться благовоспитанные отпрыски? Ну-ка, скажите, здравствуйте!
Дети повторили за ней.
– А вы кто? – спросила Полина.
– Я домовица, а зовут меня Агата, – дети удивленно захлопали глазами. – Вы что ничего про домовых не знаете? Где вы живете, в дремучем лесу с кикиморами болотными?
– Нет, мы из города, а кикиморы существуют?
У домовицы зашевелились на голове волосы.
– Кикимор не знаете? Хотите сказать, что про Лешего и Водяного не слыхивали?
– А они тоже есть? – спросил Матвей.
Вдруг послышался голос мамы, которая звала ребят обедать, те ненадолго отвлеклись, а когда повернулись обратно, то поняли, что куколка пропала.
– Сон? – всхлипнула Дарья.
– Ага, у троих? – парировала сестру Полина.
– Может, здесь воздух отравлен, и у нас были галлюцинации? – предположил Матвей.
Расстроенные ребята вернулись в дом к родителям. После обеда они разбирали свои вещи в детской и вспоминали домовицу.
–Неужели мы ее больше не увидим?
– Она смешная.
– Ага, и имя у нее смешное.
– А вот и не смешное, – раздался тоненький голосок, – это у вас смешные имена, а кстати, как вас зовут?
Посередине комнаты появился рот, потом глаза, одна нога и противоположная ей рука, потом медленно все остальные части тела Агаты.
– Я Полина, самая старшая.
– Я Матвей, самый умный среди этих девчонок.
– Дарья.
– Очень, ну, очень приятно, – раскланялась домовица, корча смешные рожицы.
– А ты веселая, сначала мне показалось, что зануда.
– Это всегда так, когда тебя будят, начинаешь ворчать, а потом понимаешь, что жизнь прекрасна. Вот пока вы кушали, я все узнала, кто ваш дом охраняет, есть ли кто-то в бане, в саду.
– И что? Есть?
– Конечно, полно всякой мелочи, со мной, конечно, не сравнятся, – поправляя взъерошенные волосы, сказала Агата, – но все-таки.
Послышались шаги.
– Исчезаю,