той перчатке? Да просто самого мужчину мне сон никогда не показывал, хоть и являлся не два и не три раза. Но боги с ним, с тем мужчиной, не о нем думать следовало, а о настоящей действительности. А она удручала.
Я въезжала в город на крестьянской телеге. Причем, возница держал путь на местный рынок и ни за что не соглашался подвезти поближе к нужному кварталу. У него молоко, видите ли, было в жбанах, и оно могло на жаре скиснуть. А мне тогда приходилось топать приличное расстояние с тяжелым баулом, от которого руки могли бы вытянуться до земли. Но ничего не поделать, спрыгнула с телеги, и без всякой там руки, не говоря уж про лайковую перчатку. А едва успела отряхнуть юбку от налипшей на нее соломы, как мне под ноги скинули тот самый баул. Приехала! Одна радость: со мной были мои друзья.
На плечо ко мне моментально вспорхнул крупный белый попугай с ярким оранжевым хохолком. Это Питер. До того сидел на борту крестьянской телеги и крутил в разные стороны головой. Не подумайте, не бездумно крутил, а присматривался к местности. Сам-то он с дальнего-дальнего тропического острова, а сюда явился, так как за мной последовал. Еще решили разделить со мной судьбу два серых братца. Том и Гек. Те забрались в карманы юбки – одни головы оттуда чуть торчали. Они крысята. Только не спешите наморщить на них нос или как иначе выказать пренебрежение. Мне бы от этого очень за них стало обидно. И как иначе, по разумности, преданности и жизнерадостности моим друзьям не было равных. Любому пожелала бы таких спутников. Но вот мы оказались в городе Медитен, и следовало, не мешкая, отправляться дальше, а не стоять столбом на окраине рыночной площади.
Путь же лежал к дому дяди. Людвиг ли Косторанс был старшим братом моего почившего отца. К сожалению, папа и матушка покинули этот мир в довольно молодом возрасте. Им не было пятидесяти тогда. А вот дядя успешно разменял девятый десяток. Вел уединенную жизнь в своем особняке, в свете давно не показывался, как и в оживленной части города тоже. Потому мне предстояло тащиться прилично до его дома, что располагался вовсе не в центре и ничуть ни рядом с базаром.
– Ничего, устану – найму извозчика, а пока попробую сэкономить нам монет. Кто знает, каким боком жизнь повернется…
О, с некоторых пор научена была горьким опытом. Успела пройти через то, как в одночасье из леди и девушки из благородного семейства превратилась в бесправное и никому ненужное существо. Брошенные дворовые собачки не испытали то, через что пришлось пройти мне. Они-то хоть как, но к жизни на улице были приспособлены, в отличие от меня, изнеженной барышни. Ну, да что вспоминать те тридцать три несчастья? Прошла через них, и славно. Трудности, знаете ли, закаляют. Если совсем не ломают. За это теперь сама поручиться могла. И меня, к примеру, за их преодоление Боги наградили. Я так оценила тот факт, что во мне открылась способность к перевоплощению. Представьте, могла по своему желанию и при некоторой затрате сил становиться разными животными и птицами. Да, да! Побывала крысой, попугаем, игуаной, ястребом и много, кем еще.
И теперь шла по родному городу я, Элизабет ли Косторанс, тянула на себе баул и посматривала внимательно по сторонам. И не только потому была насторожена, что решила все же нанять извозчика, ощутив всю тяжесть своей ноши и высматривая его, а были у меня причины поважнее осматриваться с напряжением. Все потому, что имела повод для опасений. Кого или чего боялась? О, это длинная история, но могу сказать вкратце, что в нашем королевстве Литания очень строги были законы, касающиеся семьи и брака. А я некоторым образом…хотя, что сейчас-то скрывать, да, являлась женой некоего Ганса, жителя этого города. И так как разводы у нас не практиковались, в большинстве случаев, а жена являлась как бы собственностью мужа, то очень мне было не по себе из-за опасения встретить своего супруга.
Я его знала всего ничего, два дня от силы. Возможно, лица бы его сейчас не вспомнила, так как за последнее время, богатое встрясками и нервотрепками, те события здорово стерлись из памяти. Могла встретить вот так, на улице, и не признать, но…дело в том, что он был карликом. Согласитесь, не так много таких людей в городах имеется, а наш особенно большим населенным пунктом и не был. И это значит, что вероятность случайно столкнуться на мостовой имелась. И роду знатного этот Ганс не был, наверное, а раз так, то в экипажах за закрытыми шторами окнами особенно не разъезжал.
А если честно, то я про мужа знала только то, что он был ростовщиком, адрес его дома и конторы и имя. Вот как-то так. Даже фамилия его осталась за гранью моего сознания. И все потому, что нашел этого супруга для меня проходимец брат, игрок и пьяница. Он Гансу много задолжал, а расплатился, негодяй, мною. Нет, сначала хотел подсунуть своему другу Роберту. Тот ему ссудил некие приличные деньги, а залогом должна была стать я. Но тогда я возмутилась и отстояла себя. Вот только ненадолго. Суток не прошло, как меня обманным путем отдали карлику.
Но и тогда не сдалась. Сопротивлялась, как могла. В итоге, оказалась на корабле. И я там очень даже желала очутиться, так как и сама задумала побег, но не в крысином же облике было странствовать… А именно в эту зверушку превратили меня колдунья и ревнивая любовница карлика. Вот такая со мной вышла гадость. Скажете, много слишком выпало для одной маленькой такой женщины?