о том, чтобы стать партнером Бернадетты?
– Партнером? – изумленно посмотрела на него Габи. – Она надо мной только посмеется!
– А когда перестанет смеяться, ты можешь сказать, что лучше ты будешь ее партнером, чем конкурентом.
Это никогда не приходило ей в голову.
– Или ты могла бы установить границы – сказать Бернадетте, что готова делать только конкретную часть работы. То, что тебе нравится…
Однако Алим не хотел ее потерять. Конечно, может получиться плохо, однако чем больше он думал, тем больше ему нравилась эта идея.
– Есть еще один вариант…
– Габи! – Она обернулась к приближающемуся официанту. – Фотограф хочет с тобой поговорить.
Габи с извинениями удалилась. Алим вернулся в бальный зал и посмотрел наверх. Дверь в конце галереи открылась, и туда прокралась Ясмин. Он улыбнулся.
А потом повернулся – и увидел своего брата.
– Поздравляю, – сказал Алим.
– Спасибо.
На людях он не мог сказать большего. Они и так рисковали привлечь внимание: хотя волосы и кожа у Джеймса были светлее, когда братья стояли рядом, сходство было очевидно.
Раздался звонок от Виолетты. Она сообщала, что султан желает поговорить с Алимом.
У них с отцом были напряженные отношения. Оману не нравилась свобода Алима; и законные дети всегда напоминали ему о том, что любовь всей его жизни, Флер, должна оставаться тайной. Алим, в свою очередь, оставаясь вежливым на словах, не одобрял отца за то, как тот обращался с его матерью.
Войдя в королевский номер, Алим поклонился, а затем приступил к рассказу о том, как проходит свадьба.
– Все идет гладко, – закончил он, понимая, что это не заменит Оману возможности присутствовать на свадьбе собственного сына.
– Где Ясмин? – резко спросил султан.
– Мы поужинали вместе, а теперь она в своем номере, – спокойно ответил Алим. – Прием скоро закончится; утром ты встретишься с Джеймсом и Моной.
А сюда наверняка скоро придет Флер.
Он полагал, что после отчета султан отошлет его, но вместо этого он вернулся к старому спору:
– Ты должен вернуться домой.
Алим был не в настроении для этой дискуссии, но не выдал раздражения.
– Я был в Зетлехане в прошлом месяце и вернусь для официального визита в…
– Вернуться насовсем, – перебил его Оман.
– Нет.
Они не в первый раз вели этот спор. Алим отказывался заниматься управлением страной только для того, чтобы отец мог чаще ездить за границу. Он не собирался способствовать бесчестью матери. Хотя он был рад за Джеймса и Мону и хотел бы принять большее участие в празднике, но все равно чувствовал себя так, словно предает мать.
– Тебе тридцать два, Алим. Не пора ли жениться?
Алим промолчал, но взгляд выражал его нежелание принимать советы о браке от мужчины, который изменял жене. Алим никогда не изменял. Он сразу давал понять, чего ждет от отношений, – и не предлагал большего, чем короткий роман. Кто-то может считать это высокомерием, но лучше так, чем обманывать.
– Я