аик, когда повседневность и быт торжествуют вокруг повсеместно, а художественный текст существует независимо от впечатлений в попытках отражения пространства происходящего? Но вот, когда различные и часто необычные попытки автора отразить происходящие события довлеют в творческом пространстве, приходится считаться с мнением читателя. Какому истукану современный писатель должен поклониться, чтобы у него возникло непреходящее состояние чувственной оценки события, отраженного в рассказе и вызвало бы неподдельный интерес у современного потребителя?
Помнится, знаменитые ранние рассказы А.П. Чехова, в период начинающего прозаика, привлекли особое внимание многочисленного российского читателя. А издатель «Лейкин» бесконечно публиковал рассказы, написанные великим писателем, в своем журнале «Осколки». Что же так тогда привлекло читательское внимание? Почему описание, кажется, обыденных случаев из повседневной жизни всякого российского гражданина стало для многих читателей интересным чтением на многие годы жизни? Что так иногда захватывает наше внимание, почему даже современный читатель вновь и вновь возвращается к этим бесхитростным чеховским сюжетам?
Оказывается, наши представления об окружающем мире наполнены незаметными тайными и секретами, благодаря автору по-новому раскрывающими нам могучие загадки бытия. Именно в гармонии такого раскрытия угадывается новизна восприятия, казалось бы, самых обыкновенных событий вокруг и дарит нам на душе ощущение незабываемых мгновений счастья.
Автору представленного сборника рассказов Ирине Сабенниковой, очевидно, присущ особый поэтический взгляд на окружающий мир, который она попытается выразить в своей прозе. Именно это придает ее рассказам легкость и поэтическую прозрачность. Рассказы И. Сабенниковой объединены общим названием, не претендующим ни на броскость, ни на вычурную оригинальность, даря нам неожиданную свежесть повествования. «Это однажды случилось» – как бы говорит автор, и читатель может с ним согласиться. Да, действительно, вроде бы это же было и со мной прежде, но за суетой я многое забыл, а вот теперь вспомнил. И это воспоминание, как волна теплого воздуха из приоткрытой двери нашего бытия, еще такого живого и дорогого личными переживаниями вчера.
Несмотря на кажущуюся простоту избранных автором рассказов и тем повествования, манере ее изложения присуща метафоричность, насыщенность символами и своеобразная образность восприятия окружающего. Здесь мы не встретим характерного для современной прозы языкового эксперимента, подчас заводящего читателя в специфические духовные дебри.
Язык прозы И. Сабенниковой, кажется, прост, лиричен и почти по-детски наивен. Но при чтении создает у читателя ощущение неожиданной и живой свежести в восприятии событий окружающего нас мира. И. Сабенникова, не живет с плотно закрытыми глазами, она, безусловно, реалист и видит мир таким, каким он ей открывается, со всем его хаосом и подчас абсурдностью происходящего вокруг.
Автор не возводит это состояние в абсолют, за которым может быть только пустота, а стремится, напротив, привлечь внимание читателя к извечным человеческим ценностям, рассматривая жизнь с разных сторон, создавая у читателя многомерное изображений события, основой чему всегда является готовность удивляться и любовь.
Михаил Чердынцев
Ангел
– Здравствуй, – сказал мне весьма пожилой мужчина, крепко и и совсем не по-стариковски прижимая меня к своей груди, – здравствуй. Я так долго ждал, и вот ты наконец-то пришла.
– Садись, – предложил он, усаживая меня на жесткое кресло, покрытое ковром, – садись и рассказывай. Что ты хочешь, может быть, вина или фруктов? Нет? А что ты любишь? Я принесу тебе покушать.
– Я не имею пристрастий, и я не голодна, – ответила я, не вполне понимая, да и не особенно стараясь понять то, что происходит.
– Да, конечно, у тебя нет пристрастий, ведь ты ангел. Ты всегда шла по краю моей жизни, и я чувствовал твое присутствие, хотя и не видел тебя. А теперь ты здесь, – продолжал говорить мой новый знакомый. – Я протянул руку в пустоту, ни на что не надеясь, а встретил твое твердое пожатие. Я так рад, что ты есть, особенно сейчас.
Мне стало грустно. В этом милом доме я могла бы оставаться долго, беседуя на разные темы, но только не в качестве ангела.
И тут я вспомнила другой сюжет, словно переместилась во времени лет на десять-двенадцать.
«Я узнал тебя, – говорил другой мой недавний знакомый, – ты ангел, ангел смерти».
Не зная, как реагировать на такое заявление, я промолчала.
«Я лежал в послеоперационной палате, – продолжал он, – весь перемотанный проводами, отходя от наркоза, и думал, что все уже бесполезно. Тут дверь открылась, и вошла ты, одетая во что-то белое. Я узнал тебя сразу. Сорвал провода, встал и пошел к тебе. Ты пришла за мной, я так долго тебя ждал.
Подоспевшие неизвестно откуда медсестры уложили меня обратно в кровать, подсоединили аппаратуру. А на мои вопросы о тебе отвечали, что никого в коридоре нет и все это посленаркотический синдром.
А теперь я опять встретил тебя.