Не бойся. Ярослав Николаевич Гавриленко

ольших селений, раскинувшихся на холмистой местности, меж вереницами небольших живописных озер и холмов, поросших пахучей травой, клевером и полынью.

      Озера эти всегда славились наличием в них разнообразной рыбы, а сама эта местность была с некоторых пор окутана историями и слухами о появлении приведений, призраков и духов умерших.

      На ровной, блестящей и спокойной водной глади небольшого, полузабытого пруда изредка появлялись ровные, еле заметные, причудливые круги. Огромные, раскидистые, плакучие ивы тускло отражались в темной воде. Было необычайно тихо, спокойно, волшебно и красиво.

      В этот тёплый, июньский вечер белая Луна на черном небе выглядела несколько больше обычного. Она хорошо освещала и саму гладь озера, и крыши сельских домов на том берегу и дорогу, ведущую к этому злачному, для любого рыбака месту.

      Я сегодня засиделся. Клевало много и часто. Не заметил, как ночь бесшумно опустила свои крылья и укутала ими всё что могла: небо, воздух, траву, дороги, кусты, деревья, воду и камыши. Всё растворялось в ночи.

      Пора и домой собираться – темно, не видно ведь ничего.

      Сверху надо мной тёмное, летнее небо, справа и слева заросли колючих кустов. Но дорога от пруда широкая, метров пять, сухо, луж давно нет, можно топать.

      Спешно, но аккуратно сложив в свой большой чехол весь улов и все свои удочки и повесив его за спину, я стал подниматься с уютного, песчаного берега на дорогу.

      На душе у меня было приятно. Тридцать три карасика размером с ладонь. Здорово! Обожаю рыбалку.

      До нашего дома топать ровно двадцать пять минут не спеша – это если идти короткой дорогой через луг и старое кладбище или сорок пять минут в обход, делая небольшой крюк, но по другой дороге, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз. Там, на обходной дороге всегда полно ям и глубоких трещин после дождя, запросто можно угодить туда ногой. Решил идти короткой, через кладбище – так ближе и безопаснее.

      – Эх! Чем черт не шутит? – сказал я громко вслух, обращаясь, толи к рыбе, толи к пруду, толи к большой Луне, висящей в небе.

      – Шутит, шутит, шутит,– отозвалось где-то эхом.

      – Странно обычно, раньше тут такого эха не было, высоких гор тут нет, одни холмы, разломы да впадины. Неужто вода так затейливо и причудливо разговаривает? – мелькнуло у меня в голове.

      Воздух в этот вечер был чистый, мягкий, теплый, пропитан запахами кошеной травы и полевых цветов. Запахи и ароматы были везде и от всего.

      Проходя мимо старой, каменной плотины я ускорил шаг, уж очень хотелось мне проскочить это место побыстрее.

      Местные поговаривают что, в аккурат в самый длинный день в году тут можно увидеть того самого утопленника, который бросился в воду из-за безответной любви и невыносимой тоски по одной красивой девушке.

      Давно это было, еще, когда моя бабка была маленькой девочкой. Бабка моя и рассказала мне эту историю много-много лет назад.

      Жил в этой местности один простой, добрый, работящий, но доверчивый парень по имени Мирон. Влюбился этот Мирон в одну приезжую городскую красавицу. Она приезжала в начале каждого лета погостить у бабки с дедом. Гостила она обычно до самого сентября.

      Мирон, увидев её впервые, так сильно влюбился в неё, что места себе не находил. Как только он не женихался к ней. И цветы ей покупал и приносил каждый день. И письма ей писал содержательные со стихами в розовых конвертиках, вставляя их в окна её дома каждое утро. И дом свой капитально отремонтировал. И забор покрасил, да еще и на всей улице заборы выкрасил, что бы значит с девушкой прогулки устраивать в красоте.