солнца, месте счастья и любви, там где цветут сады всегда». И вдруг ушла. И только к вечеру одна из девушек, сомненья пересилив, об этом силы рассказать нашла.
Хватились Ингрид лишь, когда совсем темно. Дверь распахнули к ней… Да только не успели. Вбежали Сварлен и отец, да и оторопели. Белеет в комнате в заснеженную тишь раскрытое окно, весь пол усыпан розами, и… клубники спелой россыпь на девичьей распахнутой постели».
– Вот оно как! – сказала Рике сама себе.
Чтение было непривычное. Язык сломаешь, так это называется. Не поэзия и не проза. Рифма угадывалась, но плавала, скакала, а иногда и совсем терялась. Рике решила попробовать еще раз.
На этот раз дело пошло лучше. Надо было читать нараспев, как сагу, поняла девочка.
– «Стоял октябрь, похолодало в Нордланде, все было как обычно.
Задули ветры с побережья.
У Ингрид девушки собрались посидеть привычно.
– А вот малина: кушайте! – сказала та, внося тарелку, полную благоуханных ягод. Поставила на стол ее небрежно.
– Помилуй, Ингрид, где взяла ты их?.
– Как где взяла? На что же мне жених?»
Рике прочитала кусочек вслух, и сама удивилась, как на этот раз получилось складно. Вошла Илзе.
– Легенды, – кивнула она. – Интересно?
– Ага. А вы отсюда сюжеты мне подсказывали?
– И отсюда тоже. Я сейчас на кухне закончу, и подойду, хорошо?
– Конечно, что вы!
– Тогда вот, можешь посмотреть еще мой фотоальбом, если хочешь.
Женщина сняла с полки тяжелый фолиант и положила рядом с девочкой.
– Пять минут! – крикнула она с кухни, выйдя из комнаты.
Рике отложила «Легенды», взявшись за фотоальбом госпожи Лунд. С кухни доносился обалденный аромат доходящего в духовке имбирного печенья с корицей.
В альбоме были и совсем старые фотографии – даже в сепии; Рике знала, что так называются оттенки коричневого цвета на фото начала прошлого века. Там мужчины в чопорных костюмах стояли позади женщин, сидевших на строгих стульях в напряженной позе. Иногда попадались дети в матросских костюмчиках или смешных платьицах. На одном из подписанных снимков оказался Джонатан Лунд. Рике вспомнила, что так звали инженера, который построил городской фуникулер на гору Старый Тролль. «Ух ты! Дед или прадед Илзе, наверно», решила она.
Наставница Рике вернулась в гостиную, поставила на столик масленку, сахарницу, кофейник, корзинку с конфетами, снова вышла, принесла полное блюдо благоухающего горячего имбирного печенья и присела, наконец, слева от своей ученицы. Та как раз дошла до черно-белых снимков, по виду – тридцатых-сороковых годов.
– Угощайся, милая! – добрые морщинки вокруг глаз Илзе так и приглашали отведать сладостей и выпечки. Она налила им кофе в чашки. Рике протянула руку и взяла печенье. Пальцам стало горячо, девочка поспешно откусила кусочек и положила