молодые, родят будто бы по двести пудов с десятины, здесь же едва наскребалось тридцать.
Шаркают мужики лаптями по примороженной земле, пламенеют их бороды на шалом ветру.
– Вот только ради вольности и идем, так ни за что не пошел бы, – тянет Иван.
– Кто тебя просит, молчи уж, клейменый.
Притих Иван, уже не показывает свои представления; когда просят, вяло отмахивается рукой и отворачивается.
– Есть слух, будто царь готовит вольную мужикам.
– Чудак, пусть хоть сто вольных будет, но царь и помещики себя не обидят. Так и так их карман будет полон, а наш – пуст.
– Пока дадут вольную, мы уже сами будем вольными, – проговорил Ефим. – Царь ить не милостив к своим мужикам.
– Вот это да, Ефим. Ить ты за всю жисть первый раз сказал разумное слово. Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Дали добрую порку – и заговорил, а ить порот был сто раз!
– Энта оказалась особой, – засмеялся Ефим. Повеселели мужики. Заживает спина, чешется.
– Сходят коросты, зарастает все, вша их заешь!
– Не ждите, мужики, послабления, равными мы можем быть с царем и помещиками только на погосте. А там, в том краю, мы можем зажить весьма хорошо.
– Не дадут нам пожить, найдут нас жандармы.
– Дотянется царская лапа и туда.
– Не дотянется, ежли бы я знал, что дотянется, рази бы я пошел туда. Там мы будем жить как у бога за пазухой. Сибирь велика, найдем место, где спрятаться.
– Детей растеряем по Сибири, – вздыхали мужики.
– Это да, жалко, а может, обойдется?
– Марфа боится, что Митяя потеряет.
– Митяю надо давно быть хозяином, а он под Марфой ходит.
– Хозяин я, вот сегодня же поколочу Марфу.
– Слабо!
– Поколочу.
– Ладно, посмотрим.
– И как я влип в это дело? – сокрушался Фома.
– Судьба, Фома, судьба! Нам хотел бока намять, а намяли тебе. От судьбы, как от комара, не отмахнуться.
– Чтобы тому Зубину в гробу перевернуться, чтоб его черти в аду смолой горячей обливали!
– Вместе грабили, а теперича враги. Чудно жисть устроена!
– Житуха штука крученая, как береза на ветру, не поймешь, куда и завернет. На дрова не расколешь, на сто рядов все перевилось, ничего, не печальсь, вместях будем стынуть на ветру, знобиться в снегах. Денег-то хоть чутка оставил про запас?
– Оставил, не все же мне валить в общий котел.
– Не силуем. Дал ты, ладно, больше не требуем. Хорошо, что согласился идти общиной. Один бы не дошел. С пашен размеренным шагом шел кузнец Пятышин.
– Чего головы повесили? – спросил он мужиков.
– Да так, нудновато что-то, – ответил за всех Ефим.
– Зря нудитесь, все будет ладно.
– У тебя всегда все ладно, живешь в достатке, ни разу не порот…
– Дак ить я с вами иду. Чудилищи. Вот сходил на свою землю, промерял ее шагами, вроде не убавилось.