у. И не какую-то случайную красавицу, а именно её – Виолетту Холистер.
По закону всё было справедливо. Девушка жила в землях королевства Графийского, а значит, во владениях принца Фелиппе. Он имел неограниченные права и на эти земли, и на людей, обитавших в них. Сэму не было известно, по каким причинам сын короля возжелал именно Виолетту, но это не имело значения. Невозможно избежать предстоящего брака. Девушке придётся подчиниться. А у Сэма не было выхода, кроме как обеспечить её переезд к будущему мужу в целости и сохранности.
Город практически не изменился. Разве что, обеднел. Никаких новых построек, виднелись разрушения. Сады всё редели, торговые центры распустились. Судя по всему, остался только один из них. Он и был портом, соединяющим рынок с остальными городами.
Сэм шёл к дому Виолетты по памяти один, оставив позади сопровождающую прислугу. Чем ближе он подходил, тем больше воспоминаний заполняли голову…
В детстве Сэм был худым и болезненным. Родился и жил в городе Россарио, королевстве Графийском. Хотя скорее волочил существование. Неудивительно, что после смерти всех близких, когда ему было четырнадцать, предпочёл покинуть это место.
Дети бывают жестоки. Телосложения, неважного здоровья и бедности Сэма с лихвой хватило, чтобы его считали изгоем. И ладно бы просто избегали или ограждали от себя… Этого им казалось мало. Совсем недостаточно, чтобы Сэм в полной мере ощутил свою убогость. А вот всевозможные издёвки, попытки унизить и сломить – вполне себе развлечение. Вот только мальчик не поддавался, ничем не выдавая свою боль. Защищаться было бесполезно, но и сдаваться, позволив им упиваться своей властью, он не собирался. Не мог позволить им получить это удовлетворение. Дети становились злее от собственной беспомощности, всё яростнее шпыняя Сэма. Так бы продолжалось, наверное, до бесконечности. Вряд ли они осознали бы что-то сами.
В происходящее вмешалась сама судьба в лице маленькой девочки. Неожиданно и в то же время удивительно своевременно.
Виолетта, не в пример Сэму, принадлежала уважаемой и обеспеченной семье. У неё никогда не было таких проблем. Обладая милой внешностью, дружелюбным и добрым нравом, она легко располагала к себе. С ней стремились дружить не только потому, что её родители имели статус; автоматически возвышающий как их, так и Виолетту, в глазах других. Ещё и потому, что с детства она умудрялась в разговоре с любым человеком дать ему почувствовать себя особенным. Пробуждала самые светлые чувства в душах людей. И детей в том числе, хотя те и не сознавали, почему с ней было так хорошо и почему они к ней так тянулись.
Любовь окружала Виолетту с рождения, и она непроизвольно делилась ею с миром. Наверное, он всегда казался ей лучезарным и радушным. В нём не было место несправедливости и жестокости.
И её мир, вероятно, перевернулся в тот день.
Сэма тогда застали врасплох и окружили целой толпой. За ним, как выяснилось, следили с самого утра. Решили устроить ему показательные разборки, которые, возможно, смогут наконец сломать его. Обычное неприятие давно превратилось в ненависть за его непохожесть на других и нежелание от этого страдать.
Сэм спохватился слишком поздно. Он понял, во что вляпался только тогда, когда был загнан в ловушку. Точные броски камнями в его сторону заставили мальчика, отшатываясь от них, поменять свой путь. На максимально удобный обидчикам.
И вот Сэм стоял, окружённый толпой, растерянно поворачиваясь из стороны в сторону, когда на него летели то комки грязи, то те же камни. Отступать было некуда. Но он всё равно попробовал прорваться напролом через самых субтильных ребят. Кончилось это тем, что оказался жёстко отброшен назад, к чьим-то ногам, тут же воспользовавшимся возможностью хорошенько пнуть его.
Это спровоцировало остальных ребят перейти в толчки и удары. Сначала – исподтишка, мельком, быстро и с паузами; оглядываясь на остальных, но потом… Им не было числа. Казалось, обидчики начали безмолвно соревноваться друг с другом по вседозволенности и изощрённости. Сэм уже начал задыхаться, теряя кровь. Но не плакал и не просил остановиться. Что-то внутри него отчаянно сопротивлялось одной даже мысли унизиться перед ними. Сэм не чувствовал себя побеждённым, но знал точно: это изменится ровно в тот момент, когда он хоть малейшим звуком даст понять, как ему плохо.
– Что вы делаете? – вдруг прервал их встревоженный голос. Судя по интонациям, подошедшая девочка уже знала ответ на свой вопрос, но отказывалась верить.
Многие встрепенулись то ли от неожиданности, то ли от испуга. Будто их застали врасплох родители или кто-то так же влиятельный для них. Но они даже не сознавали, почему Виолетта вдруг вызвала такое чувство неловкости… И почти даже стыда.
Кто-то обернулся в её сторону, но не успел ответить. Толпа неосознанно расступилась, открыв девочке взор на избитого, помятого, грязного и взлохмаченного Сэма. Тот ещё не пришёл в себя и пытался подняться, не реагируя на неожиданные перемены. Будто даже не сознавал, что его вдруг перестали бить.
– Это жестоко… – растерянно и чуть ли не умоляюще прошептала Виолетта,