Скотт Келли

Стойкость. Мой год в космосе


Скачать книгу

изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

      Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

      Посвящается Амико, разделившей со мной этот путь

      Как только преодолена очередная планка, надо готовиться к взятию следующей.

Сэр Эрнест Шеклтон, исследователь Антарктики, капитан корабля «Эндьюранс», 1915 г.

      Пролог

      Я сижу во главе стола в нашем доме в Хьюстоне. Ужин подходит к концу. Вся семья в сборе: моя давняя спутница жизни Амико, мои дочери Саманта и Шарлотт, мой брат-близнец Марк с женой Гэбби и дочерью Клодией, наш отец Ричи и сын Амико Корбин. Что может быть обыденней, чем ужинать за семейным столом с близкими людьми! Многие даже не осознают того, о чем я мечтал почти год. Столько раз представлял, каково это – есть домашнюю еду, что теперь, когда я наконец здесь, все кажется немного нереальным. Лица любимых, которых я давно не видел, беседа нескольких людей сразу, звон столовых приборов, плеск вина в бокале – я отвык от всего этого. Даже ощущение земного притяжения, удерживающего меня на стуле, кажется незнакомым, и всякий раз, как я опускаю на стол стакан или вилку, я мысленно ищу кусочек ленты-ворсовки велкро или скотча, чтобы их закрепить. Я вернулся на Землю 48 часов назад.

      Опираясь на стол, я с усилием поднимаюсь, словно старик из глубокого кресла:

      – Проверьте меня вилкой, я спекся!

      Все смеются и убеждают меня пойти отдохнуть. Я пускаюсь в путь до спальни – примерно 20 шагов от стула до кровати. На третьем шаге пол как будто кренится подо мной, и я врезаюсь в кашпо. Разумеется, пол не виноват – это вестибулярный аппарат пытается приспособиться к земному притяжению. Я снова привыкаю ходить.

      «Первый раз вижу, как ты споткнулся, – замечает Марк. – Ты молодец». Он по собственному опыту знает, что значит вновь оказаться под воздействием гравитации после пребывания в космосе. Проходя мимо Саманты, я кладу ладонь на ее плечо, и она отвечает улыбкой.

      Я благополучно добираюсь до спальни и закрываю дверь. Болит каждая клетка. Все суставы и мышцы восстают против сокрушительного воздействия гравитации. Меня подташнивает, но не до рвоты. Я стаскиваю одежду и забираюсь в постель, смакуя ощущения от прикосновения постельного белья, легкого давления одеяла, мягкости подушки. Всего этого мне отчаянно не хватало. Из-за двери доносятся приглушенные голоса счастливых близких – целый год я не слышал их без помех отраженного спутникового сигнала. Я погружаюсь в сон под их умиротворяющие разговоры и смех.

      Меня будит проблеск света. Уже утро? Нет, это Амико вошла в спальню. Я проспал всего пару часов, но чувствую себя как в бреду. С трудом удается прийти в себя настолько, чтобы пошевелиться и сказать, как мне плохо. Меня сильно тошнит, лихорадит, боль усиливается. После предыдущего полета такого не было. Сейчас гораздо хуже.

      – Амико…

      Мой больной голос пугает ее:

      – Что с тобой?

      Она накрывает мою ладонь своей, трогает лоб. Ее рука кажется холодной, настолько сильный у меня жар.

      – Мне плохо, – признаюсь я.

      Я четыре раза летал в космос, и дважды она была рядом во время всего процесса, поддерживая меня во всем, – в прошлый раз в 2010–2011-м, когда я провел 159 дней на космической станции. Возвращение на Землю и тогда не прошло бесследно, но ничего похожего на нынешние ощущения я не испытывал.

      Я с усилием поднимаюсь. Нащупываю край кровати. Опускаю ноги. Сажусь. Встаю. С каждым движением я как будто продираюсь сквозь зыбучие пески. Когда мне, наконец, удается выпрямиться, боль в ногах становится невыносимой, и на ее пике я замечаю еще более тревожный симптом: вся кровь отливает к ногам. Так кровь приливает к голове, когда делаешь стойку. Я чувствую, как они распухают. Бреду в ванную, с невероятным трудом перенося вес с одной ноги на другую. Левая. Правая. Левая. Правая.

      Добравшись до цели, включаю свет и рассматриваю ноги. Это уже и не ноги вовсе, а разбухшие подпорки. Они словно чужие, не мои.

      – О черт! Амико, посмотри!

      Она опускается на колени, сжимает рукой мою лодыжку, и та сплющивается, будто шарик, наполненный водой. Амико вскидывает на меня полные тревоги глаза:

      – Даже кость не прощупывается.

      – И кожа горит, – сообщаю я.

      Амико лихорадочно осматривает меня. У меня непонятная сыпь по всей спине, а также сзади на ногах, голове и шее – на всех участках, соприкасавшихся с постелью. Прохладные