Вопрос каллиграфа. Алёна Константиновна Левашова-Черникова

ривает со своими умершими предками. Что именно они ведут его калам¹ так ровно и  плавно, словно сам Аллах прикасается к бумаге.

      Мне говорили,  что он живет уже второй век. Будто он родился еще в Османской империи и учился  у лучших мастеров прошлых столетий – именно поэтому он не выходит из своего дома и никого в него не пускает, что вероятнее всего мастер Баязид – призрак, лишь тень  давно почившего оттоманского каллиграфа.

      Мне говорили, что к себе он подпускает только своего подмастерье. Его время от времени видят покидающим дом каллиграфа, чтобы купить чернила и бумагу для старого мастера. Устаз² принимал заказы  только по электронной почте,  чтобы избежать любых контактов с мирянами, а отправлял их подмастерье уже почтой традиционной.

      Когда мне в руки попал электронный адрес каллиграфа Баязида – моего таинственного кумира, чьими репродукциями были увешаны стены спальни, я, без всякой надежды на ответ, решила написать ему.  Я знала, что, даже не ответив на письмо, он поймет меня. Что мои слова будут услышаны непревзойденным мастером на берегу Босфора.

      Все дело в том, что я тоже каллиграф. Арабская каллиграфия всегда была для меня недостижимой мечтой, источником бесконечного вдохновения, «дыханием» настоящей меня. Но жизнь берет свое. И вместо каллиграфии я занимаюсь обычным леттерингом³ –  красивые буквы, созданные моей рукой, украшают рекламные буклеты, поздравительные открытки и приторные свадебные приглашения. Никакой связи с Богом, никаких вековых традиций, никакого таинства священных коранических текстов. Никакого присутствия предков  в примитивных современных шрифтах.

       «Досточтимый устаз Баязид! Репродукциями Ваших работ вот уже много лет украшены стены моей спальни – они разделяют со мной моменты одиночества, счастья, отчаянья и смятения . Они видят все, что происходит со мной за закрытой дверью комнаты.

      Я – каллиграф, но современное течение жизни и мое местоположение ( я живу не на Востоке) не дают мне отдаться любимому делу – исламской каллиграфии. Я чувствую в себе способности создать нечто, что оставит мое имя в веках – я знаю как создавать шедевры, но я не знаю чему их посвятить.  Люди говорят, что Вы творите, ведомые руками предков, что чувствуете их присутствие. А я потеряна, оторвана от дома. Когда-то моя жизнь была полна голосами семьи, но время забрало многих из них – старшие поколения больше не с нами. Теперь у меня в голове звучат незаданные вопросы, неполученные ответы хранителей прошлого – моих предков. Сегодня я цветок со слабыми корнями – я не могу цвести, не могу быть сильной, не могу восхищать окружающих. Я не чувствую единства, непрерывности рода, которому принадлежу. В моих работах нет святости жизни в Боге.

      Я верю, что Ваши работы помогут мне прийти к себе, вернуться к истокам. И заранее благодарю Вас за это.

      С бесконечным уважением,

      Потерянный Каллиграф».

      Мое удивление нельзя преувеличить, но мастер ответил мне. Вечером того же дня я получила письмо с приглашением приехать в гости как только у меня будет такая возможность. И адрес с указанием обойти дом и позвонить в дверь в заборе с северной стороны.