на прекрасный эвкалиптовый пар и богато накрытый стол… Мысли Антибиотика упорно возвращались к начальнику 15-го отдела РУОПа. Виктор Палыч вдруг усмехнулся и спросил:
– Знаешь, как пацаны наши этого Никитку зовут?
– Как? – поднял голову Иваныч.
– Танком безбашенным. «Тридцать четверкой»…
Иваныч хмыкнул и почесал лысину:
– А свои его по-другому кличут.
– Это как же?
– Директором.
– Надо же… Директор… – Антибиотик покрутил головой, улыбнулся своей страшной змеиной улыбочкой. – Дурное погоняло… Директор – должность непостоянная, директоров назначают и снимают… Ишь ты. Директор… Тут недавно Джон откинулся, базарил, что этот Кудасов его допрашивал… Всю душу, говорит, вымотал. А Джон – пацан правильный, крепкий.
– Палыч, все о’кей будет…
– Дай-то Бог. – Виктор Палыч вздохнул и, помолчав, добавил: – Все-таки правильно делает Фима Охтинский, что мусоров приручает, работу им потихоньку дает… Я знаю, вы его не любите, вподляк вам, что он с цветными[13] все время трется… А ведь по большому счету он прав – сам посмотри: у Фимы в его районе, в Красной Гвардии, – проблем никаких и пацанам его спокойно, охранное предприятие открыли… Мне люди базланили – в Калининском и Красногвардейском все блядские хаты мусорками содержатся. А кто в свое время бабки дал на их развитие? Фима! Сейчас прибыль снимает. Серьезный подход, хозяйский. Нечего с мусорами порожняк гонять, надо к делу их, к делу… Все пить и кушать хотят, а человек, который в деле вертится, не будет же он сам это дело душить? Не будет…
– А вы стратег, Палыч, – улыбнулся Иваныч. – Кутузов просто.
На лесть Виктор Палыч был слаб – знал за собой этот недостаток, а все равно приятно доброе слово услышать. Вот и сейчас, после грубоватого сравнения с великим полководцем, старик разрумянился еще больше.
– Нужно уметь к новым условиям приноравливаться… Кстати, скоро ж главный мусорской праздничек подойдет. День милиции. Не забудь нашим подарки подготовить – ну там коньячку, колбаски, сигареток… Так, мол, и так – на вашем нелегком посту заслужили недолгие минуты отдыха в деле служения Отчизне и Закону…
Антибиотик вдруг рассмеялся:
– Как все-таки жизнь меняется! Расскажи про такое кто-нибудь в Воркуте, когда я там чалился, – разорвали бы, как суку… А теперь дипломатами нужно быть, гибкость вырабатывать… Ладно, пойдем-ка, дружок, еще разок душу парком потешим. Глядишь – и в голове просветлеет, мысли черные уйдут…
Пока в парной Иваныч снова охаживал бока Антибиотика веничком, старик, блаженно жмурясь, не переставал думать о Кудасове. И под эвкалиптовый парок, помогающий застуженным бронхам, пришла Виктору Палычу одна мысль – не самая гениальная, но, во всяком случае, дельная. Решил он поручить Черепу, чтобы тот, насколько возможно глубоко,